Жестокий броманс
Шрифт:
Лысый бы пришел. Но – Лысый застрелился в январе прошлого года. Перед смертью он позвонил десяти нашим товарищам, таким же бывшим скинам, с которыми мы не виделись хз сколько лет. Ни один не отозвался. В том числе и я. За неделю до того я ему обещал помочь устроиться к нам. Правда, его выгнали еще на втором курсе и он мало на что мог рассчитывать. Он даже не стал ничего присылать – наверное, заранее решил, что его не возьмут. Когда он позвонил, я был в Швейцарии. В тот день я упал, растянул связки и сидел злой в кафе, наблюдая, как за огромным окном катаются богатые утырки. Только вечером я просмотрел пропущенные
Что же случилось с Лысым? Он, как бы это сказать, выпал из обоймы. Что-то в процессе его социализации пошло не так. Что-то сдвинулось на миллиметр, а потом все стало криво и еще кривее. И вроде мозги у него были на месте. Пил он не больше меня, играл даже меньше. Работал охранником. Понимаю, не я виноват в том, что случилось с Лысым. В этом виноват только он сам. Даже не так: человек не сам творит свою судьбу, он только использует случайные возможности, которые дает ему жизнь. Надо было просто попасть куда надо в первый раз, в остальные разы было бы легче. Но Лысому казалось, что легче всего продырявить свою голову. И мозги у него стали не на месте, а на обоях и на ковре. Я видел фото.
С Лысым связана одна примечательная история: когда сосед-таджик не дал ему траву в долг, он подбил нас всей толпой отпиздить барыгу и разгромить хачовский минимаркет. Накурился, захотел жрать и рефлекторно приперся в этот самый минимаркет. Он уже тогда был немного того. Иногда он мне снится, приглашает покататься на красном кабриолете. Я соглашаюсь, но никогда не успеваю доехать до конца – встаю на заднее сиденье, падаю с кровати и резко просыпаюсь. Эта машина – из какого-то клипа, его крутили в начале нулевых. Не знаю, почему мне постоянно снится эта машина.
Когда это накрывает, у меня как будто темнеет в глазах, учащается дыхание и сердцебиение, я не могу ни на чем сосредоточиться и вижу единственный выход в том, чтобы прыгнуть с крыши, утопиться, повеситься либо нажраться таблеток. Не то чтобы я хотел заставить т. н. друзей стыдиться. Я не хочу манипулировать никем. Проблема в том, что, когда это накрывает, я уже не могу это контролировать. Мне хочется сделать это просто так, от самой бессмысленности существования. Однажды, когда мне было особенно хуево, я даже сходил в ЦС, и стало еще хуевее. Я понял, насколько мне отвратительны эти люди и все люди вообще. Зато у меня появилась мечта. Иметь раба. Ну, такого же ебанутого, но менее авторитетного, чтобы исполнял мои желания и не спорил со мной. Чтобы мы мыслили примерно одинаково.
Первого января, как обычно, никто из моих «друзей» не пришел. Я гулял у Техноложки, и меня схватил за рукав какой-то утырок. Сначала я решил, что это бомж, но от него не воняло. Он попросил двести рублей на еду и заглянул мне в глаза. Я увидел бездну, ночь стала еще темнее, чем была. Он сказал: «Выеби меня и разрежь на мелкие кусочки». Я решил, что окончательно ёбнулся.
Подвел его к фонарю и ощупал, чтобы убедиться в его реальности. Утырок оказался обкуренным школьником. Всю дорогу он упирал на то, что уже достиг
Денис оказался в сто раз более ебанутым, чем я. Латентный гей, двоечник, трансвестит, алкаш, психопат, проститут, шантажист и захребетник – это все о нем. Несколько дней мы провели в алкогольном бреду с его таджикским другом. В процессе я вытаскивал из Фонтанки этих двух дебилов при содействии МЧС, а какой-то Мага чуть не стал инвалидом. Я не думал, что они реально прыгнут: все подростки – манипуляторы, много пиздят, но мало делают. Я думал, мы посидим, глотнем адреналина и двинемся дальше.
Мы двинулись дальше. Денис с перевязанной рукой ломился ко мне каждый день, позже вышел из психушки сладкий Фарход. И не просто вышел, а осознав себя геем. Они так меня достали, что пришлось сделать им ключи.
Когда Денис впервые ночевал у меня, я чувствовал сквозь сон, как он роется в моих вещах, берет бумажник, достает деньги. Все ценное у меня в сейфе, мне было любопытно наблюдать за этой обезьянкой. Пацан оказался настолько жадным, что положил рубли на место, разбудил меня и потребовал доллары. С тех пор он только и делал, что требовал. Для Оксаны я был чем-то вроде кошелька с хуем. Денис заменил ее идеально. Меня утешает только то, что у парня не бабские интересы. Но мозг он выносит не хуже моей бывшей.
Сама мысль, что я сделаю это со школьником, мне противна. Я не педофил и хочу, чтобы вы это понимали. Мне просто нужен кто-то рядом, чтобы не сдохнуть.
Так о чем я. Вчера где-то в шесть вечера я сидел в интернете, размышляя, какую материнку взять – не потому, что моя устарела, а чтобы обсудить это с Иваном. Я услышал, как кто-то открывает дверь. Думал, это Денис. Я ему крикнул, чтобы сходил за хлебом.
И вдруг входит винишко-тян. Синие патлы, нос картошкой, очки в черной оправе, низенькая, одета в какое-то мешковатое рядно.
Она говорит:
– Вы подонок!
Весьма архаичное обращение, на мой взгляд. На самом деле я не подонок, а падонак.
Я ей, строгим голосом:
– Девочка, тебе известно, что такое незаконное проникновение в чужое жилище?
Она:
– А вам известно, что такое проникновение в чужое тело?
Говорю:
– Ну, в принципе, я смотрел все части «Чужого», так что могу себе представить в общих чертах.
Она:
– Ты трахал Дениса?
Я:
– Отдай ключи и вон отсюда!
Она:
– На, подавись! – швыряет мне ключи и рыдает.
Я говорю:
– Катя, не пори чушь, здесь никто не трахает никаких денисов, разбирайся сама со своими мальчиками. Мне ваши подростковые проблемы до одного места.
Она:
– Да, я Катя! Но это не твое дело! Твое дело за решеткой в петле висеть!
Однако у девочки богатое воображение, она уже успела себе представить, как меня посадили за педофилию, опустили и довели до суицида.
Я говорю:
– Катя, позволь мне самому разобраться, где я буду сидеть или висеть. А ты лучше разберись со своими мужиками.