Жестокий герой
Шрифт:
– Ты откуда взялась такая дерганная?
– склоняется надо мной, шумно втягивает воздух и смотрит в упор, буравит горящим взглядом.
– Напугал кто? Покажи.
– Я хочу домой, - стараюсь отодвинуться, но стойка не позволяет.
– Дай мне уйти.
– В другой раз, детка, - криво усмехается, скалится, точно хищник.
– Ты свои зрачки видела? Тебя наркотой до отказа накачали. Странно, как ты еще на ногах держишься.
– Что?
– холодею изнутри.
– Ты врешь!
– Зачем?
– хмыкает.
–
– Покажи, с кем пришла, - требует.
– С кем пила? Кто тебе бухло заказывал? Ну живо давай. Хочу понять, кто в моем клубе дурь без спроса толкает.
– В твоем клубе?
Я вдруг понимаю, что мужчина гораздо моложе, чем мне показалось на первый взгляд. Хм, да он всего на пару лет старше меня. Морщин совсем нет. Лицо юное. Просто вид угрожающий. Взгляд нагоняет страх. А еще этот чудовищный оскал.
Но вообще, парень красивый. Очень. Даже не помню таких красивых в нашем университете.
Ох, меня точно накачали наркотиками. Что за идиотские мысли? Как этот поток бреда в голове остановить?
– Да, детка, - его ладони скользят по моим бедрам, задирая юбку.
– Мой клуб. Мои законы. И ты на эту ночь - моя.
– Нет!
– подпрыгиваю как ошпаренная, бью его по рукам.
– Ты обалдел?
– Показывай, - холодно выдает он.
– С кем тусовалась?
Мысли путаются. Теряюсь в пространстве.
Этот парень так приятно пахнет.
Но я не хочу с ним быть. Нет, нет, нет. Я не готова. И вообще, это безумие какое-то. Я вижу его впервые в жизни.
– Почему?
– бормочу глухо.
– Почему ты спрашиваешь?
– На судьбу надейся, а нож для врага затачивай, - ухмыляется.
– Детка, я твоих друзей хоть как вычислю, но тебе лучше признаться сейчас. Или ты сама не въехала, когда и как дозу проглотила?
Кажется, он смеется. Кажется.
Хохочет. Громко. Даже музыка затихает.
Я смотрю на его татуировку. Тигр четко проступает на мощной шее. Грозный, клыкастый зверюга. Такой сожрет и не заметит. Играючи кости раздробит.
Красиво. И жутко. Контуры рисунка расплываются.
Я открываю рот. Пытаюсь что-то спросить. Я...
– Как тебя зовут?
– выдаю наконец.
– Татарин, - отвечает парень.
Провал. Абсолютно черный. Безграничный.
Я бы рада остановиться. Не двигаться дальше, Я бы рада оборвать цепь воспоминаний. Но ничего не выходит. Кадры продолжают озарять сознание.
Я не помню, что происходило в клубе дальше. Четко - не помню. Все смазывается, Новый фрагмент накрывает и раздирает разум на части. Продирает изнутри,
Треск одежды. Меня раздевают и толкают на пол. Сильные руки сминают тело до боли, приводят в нужное положение,
Мужской хохот оглушает. Наркотик парализует
Я не могу сопротивляться. Почти не могу. Пытаюсь, но получается слишком слабо, еле двигаюсь, чуть шевелюсь, просто пытаюсь выползти, отодвинуться в сторону.
Он бьет меня. Мужчина с татуировкой тигра. Бьет наотмашь, до такой степени сильно, что во рту сразу появляется вкус крови, и вообще кажется, будто мне сейчас свернули шею.
Я всматриваюсь в его шею. В хищного зверя, что скалится на крупном кадыке, Я изучаю черту за чертой. Нет отличий. Нет никаких расхождений в рисунке.
Татарин, Арес. Тимур,
Это все он. Он!
Господи.
Боже мой,..
Я не могу различить черты его лица, Здесь слишком темно, Лишь иногда всполохи света падают на мускулистое тело.
И татуировка. Дьявол раздери. Проклятая татуировка.
Низ живота обжигает боль, Чувства из прошлого до такой степени остры и реальны, что в настоящем я развожу бедра в стороны, с ужасом изучаю внутреннюю поверхность ног, ожидаю увидеть кровавые разводы. Синяки. Царапины. Чудовищные гематомы.
Ничего нет. Сейчас - нет. Ни единой багровой капли, Никаких повреждений не замечаю. Лишь кожа леденеет, покрывается липким потом.
Зато там, в прошлом, разверзается настоящий ад, Я не вижу всю картину насилия, Провалов хватает. Но я вижу достаточно, чтобы выделить из этого калейдоскопа главное. В ту ночь меня изнасиловал Татарин. Все те зверства провернул именно он.
Жуткая правда. Чудовищная.
Я не верю. Я отказываюсь. Я... сопротивляюсь до последнего. Но истина обрушивается на плечи ураганом. Уродливая реальность обнажается до конца,
Моя память восстанавливается, Не полностью, По частям. По кускам, Однако осколки сходятся воедино и воскрешают то, о чем разум мечтал позабыть навсегда,
Может, это ошибка? Может, я путаю?
Я не знаю, как долго продолжаю сидеть на холодном полу в коридоре, Подползаю к стене, приваливаюсь спиной в поисках опоры. Я подтягиваю колени к груди, обнимаю себя. И дрожу.
Очень мелко дрожу, судорожно.
Ничего не помогает. Облегчение не наступает.
Я видела Татарина тогда. В клубе. Когда мне было девятнадцать. Я споткнулась и полетела в его объятия. В руки палача.
Вот почему я узнала его позже. В казино. Я узнала его татуировку. Просто не осознавала, не впускала истину в свой разум. Однако безотчетно все поняла в первую же секунду.
– А если... если у кого-то еще была такая же татуировка?
– сдавленно шепчу, держусь за звук собственного голоса как за последнюю соломинку.
– Я же не видела лица. Только татуировку на шее. Я могла поговорить с ним в клубе, а потом попасть во власть другого человека. Он же не садист. Не псих. Он бы не причинил женщине боль. Нет в нем этой гнили. Должен быть другой. Другой!