Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны
Шрифт:
Некоторые свидетели помнят, как евреев выбрасывали из окон на улицу. Руководителя Еврейского комитета убили выстрелом в спину, когда он по телефону просил о помощи. Позже, вскоре после полудня, когда из литейного цеха Лудвикова подоспели 600 рабочих, около 15 или 20 евреев были забиты до смерти железными прутьями. Других забили камнями или расстреляли полицейские и солдаты. В списке убитых значились трое солдат-евреев, завоевавших высочайшие боевые награды в боях за Польшу, и двое простых поляков, которых, очевидно по ошибке, приняли за евреев. В тот же день были также убиты беременная женщина и женщина с новорожденным младенцем. Общее количество жертв в Кельце составило сорок два еврея убитыми и восемьдесят человек ранеными.
Поразительно, но в этих массовых убийствах принимало участие все население города – мужчины и женщины. Помимо гражданских лиц – полицейские и солдаты, те, от кого зависит поддержание закона и порядка. Снова вспомнили расистский миф о кровавых жертвоприношениях, но католическая церковь не сделала ничего для опровержения его или осуждения погромов. В действительности кардинал-примас Польши Август Хлонд заявил, что массовые убийства не имели расовой подоплеки, а если в обществе и были проявления антисемитизма, в этом виноваты главным образом «евреи, которые в настоящее время занимают ведущие посты в правительстве Польши».
Коммунистические лидеры на местном и государственном уровнях отреагировали несколько более энергично: под суд попали некоторые зачинщики погромов, в целях защиты предоставлен специальный поезд для транспортировки раненых в Лодзь. Правда, непосредственно в день погрома они промолчали. Секретарь местной партийной организации объяснил причину: дескать, «он не хотел, чтобы люди говорили, будто [партия] защищает евреев». Министр внутренних дел Якуб Берман, еврей по национальности, получил сообщение о погроме, когда тот еще продолжался, но также отверг предложения принять радикальные меры, чтобы остановить толпу. Таким образом, даже высшая власть в стране оказалась не способна или не склонна оказать помощь. Так же как в Венгрии, польские коммунисты – даже евреи – стремились дистанцироваться от любой возможной связи с евреями.
Насилие над евреями вызвало резкую реакцию в Восточной Европе. Многие из переживших войну и вернувшихся в Польшу после ее окончания евреев теперь уезжали в Германию на том основании, что в стране, которая изначально преследовала их, теперь жить безопаснее, чем на родине. Их рассказы разубеждали других ехать домой. «Не возвращайся в Польшу, – советовали Михаэлю Эткинду. – Поляки убивают всех евреев, вернувшихся из лагерей». Гарри Бэлзаму было сказано то же самое: «Они сказали, что мы, должно быть, сошли с ума, если хотим вернуться, ведь в Польше по-прежнему убивают евреев. Поляки умудрились превзойти немцев». В октябре 1945 г. Джозеф Левин из Объединенного распределительного комитета написал в Нью-Йорк: «Все сообщают об убийствах и грабежах, совершаемых поляками, все евреи хотят выехать из Польши».
К счастью для многих польских евреев, да и евреев из некоторых других стран Восточной Европы, им организовали путь к спасению. После войны наиболее решительные евреи основали организацию под названием «Бриха» («Побег»), она предоставляла дома для безопасного проживания, обеспечивала транспортировку и организовывала неофициальные пункты для пересечения границы в Польше, Чехословакии, Венгрии и Румынии. Сначала это была нелегальная организация, переправлявшая грузовики с евреями через границы путем подкупа пограничников деньгами и алкоголем, но к 1946 г. ее руководители добились полуофициального признания правительствами стран Восточной Европы. В мае того же года премьер-министр Польши Эдвард Особка-Моравски открыто заявил, что его правительство не будет препятствовать евреям, желающим эмигрировать в Палестину, – это он подтвердил и после погрома в Кельце. Тогда же начались переговоры об официальном пункте пересечения границы между одним из руководителей восстания в Варшавском гетто
Число евреев, бежавших на запад, было значительным. В мае 1946 г. «Бриха» организовала выезд 3502 человек из Польши. Эта цифра выросла до 8 тысяч в июне. Но в июле, после погрома, более чем удвоилась и достигла 19 тысяч человек, потом еще раз почти удвоилась до 35 346 человек в августе, а в сентябре упала до 12 379. Статистика не учитывает 10–20 тысяч человек, покинувших Польшу иными путями, прибегая к услугам дельцов и контрабандистов. К тому же Объединенный распределительный комитет в Братиславе сообщил о том, что после событий в Кельце за три месяца около 14 тысяч венгерских евреев бежали через Чехословакию. Считается, что из Восточной Европы в июле, августе и сентябре 1946 г. бежали 90–95 тысяч евреев.
Общее число евреев, бежавших на Запад за два года после окончания войны, вероятно, из Полыни составляет 200 тысяч человек, из Венгрии – 18 тысяч, из Румынии – 19 тысяч, и, скорее всего, еще 18 тысяч – из Чехословакии. Хотя большинство евреев из этой последней группы были вынуждены выехать не в силу своей национальности, а потому, что чехи считали их немцами. А если учесть еще около 40 тысяч евреев, покинувших эти страны в 1948–1950 гг., в итоге получится почти 300 тысяч человек. Это, пожалуй, несколько скромная оценка.
Куда они уезжали? В ближайшей перспективе планировали попасть в лагеря для перемещенных лиц в Германии, Австрии и Италии. По иронии судьбы, именно страны бывшей оси должны были обеспечить им спасение. В перспективе – выезд из Европы навсегда. Многие хотели уехать в Великобританию или страны Британской империи, еще больше – в США, однако подавляющее большинство – в Палестину. Они знали, что сионисты предпринимают решительные меры для основания там еврейского государства, и считали его единственным местом, где они были бы в настоящей безопасности от нападок антисемитов.
В этом им помогали почти все государства, кроме Великобритании. Советы радовались, что их евреи бегут из Европы, не чинили препятствий и открыли для них – только для евреев! – свои границы для выезда. Поляки и венгры, как мы уже видели, сделали их жизнь невыносимой, таким образом побуждая к отъезду любыми способами. Румыны, болгары, югославы, итальянцы и французы предоставили порты, в которых евреи могли сесть на корабли, отправляющиеся к Святой земле, и редко чинили препятствия. Но больше всего помогали американцы тем, что содействовали путешествию к берегам Палестины, находившейся под контролем Великобритании. Они оказывали значительное дипломатическое воздействие на англичан, чтобы заставить их принять в Палестине 100 тысяч евреев, хотя сами официально разрешили приехать в Америку лишь 12 849 человекам по особому распоряжению президента Трумэна относительно перемещенных лиц.
Англичане единственные пытались остановить поток евреев с Востока. По их мнению, большинство являлись не бывшими узниками гитлеровских концлагерей, а евреями, которые провели войну в Казахстане и других районах Советского Союза, а посему им «безопасно» возвращаться в свои родные города. Англичане полагали, что Советский Союз и другие страны Восточной Европы тоже должны внести свой вклад. Англичане, безусловно, не отказывались предоставить кров жертвам гитлеровского режима в Германии, однако положили конец практике оказания радушного приема новой волны еврейских беженцев, практически никоим образом не имеющих отношения к войне. В отличие от американцев они не принимали вновь прибывших евреев в лагеря для перемещенных лиц, находившиеся в их ведении.