Жестокий рикошет
Шрифт:
– Это кто-то не из наших, – решил Скорняков. – У меня во взводе таких не было. Скорее из дагестанских.
– Не факт, – не согласился Вячеслав. – Кличку могли дать уже здесь. Крест у тебя кто-нибудь носил?
– Многие носят. Почти все. На всякий случай.
– Вот и причина. В других частях тоже носят. На всякий случай. Так что может быть и наш, и дагестанский, и вообще кто-то со стороны. Все, наблюдаем.
У других бойцов группы не было биноклей, и потому старший лейтенант Радченков разрешил всем, кроме фланговых часовых, отдыхать, предупредив, что необходимость
Наблюдение продолжалось молча до того времени, когда гостей привели к какому-то дому.
– Вот, похоже, и сам Авдорхан Дидигов объявился. Не могу сказать, лысый ли он, поскольку мужчина в мохнатой шапке, но ростом мал и брюшко имеет основательное.
Старшие лейтенанты перевели бинокли на дом. Стали тоже наблюдать, но комментировал события один снайпер, поскольку прицел помогал ему рассмотреть даже выражение лиц.
– Встречает уважительно. Видимо, спрашивает, как добрались, много ли спецназовцев ГРУ на пути встретили. Отвечает один длиннобородый.
– Похоже, что он ждал их?
– Определенно, ждал. Но встрече не очень рад. Мне так кажется.
– «Прослушка» ничего не говорила о подкреплении. Значит, Авдорхан или другими средствами связи пользуется, или несколько трубок имеет. Если это вообще подкрепление, а не что-то другое. Проследи, как провожатый? Как он себя ведет?
– Почти на равных. С легкой дистанцией.
– Значит, это и есть Кадимагомед Заркаев. Запомни лицо. Возможно, тебе придется его выделить из толпы. Это самый опасный человек в банде.
– Пулей выделить?
– А ты можешь стрелять и маркером?
– Тогда я приготовлю «СП-6» [6] . Он в бронежилете.
– Могут быть и другие опасные, но о них пока не знаем, – поправил старший лейтенант Скорняков.
– Скоро будем знать. Но мы, кажется, опоздали. Какая-то группа возвращается со стороны гор. Боевики могли выйти к пленникам раньше, когда мы были далеко, а сейчас возвращаются. Внимание. Женя, следим за группой. Предполагаю, что придется кого-то из этой группы захватывать в качестве проводника. Видишь их?
6
Бесшумная снайперская винтовка «BCC» («винторез»), стреляет пулями «СП-5» и «СП-6» (бронебойными).
– Нашел. Надо проверить, куда они пойдут. На доклад или сразу по домам.
– Кто-то один пойдет докладывать, – предположил Вячеслав.
– Значит, нам надо определить, где живут другие. Четыре человека. Трое пойдут по домам. Три дома запоминаем, ищем двор без собаки.
– Пять человек, – поправил командир.
– Четыре, – настаивал на своем Скорняков.
– Вы за разными группами наблюдаете, – заметил старший прапорщик. –
– Может, подскажешь, какая из них навещала пленников? – спросил Радченков.
– Я даже через прицел не ясновидящий. Но мне кажется, что к ним отправляется третья группа. Три человека, у одного за плечами рюкзак. Из двора Авдорхана Дидигова~
– Продолжай наблюдать за ними. Мы ведем свои группы. Надо за всеми присмотреть. К сожалению, вот-вот темнеть начнет.
Вячеслав включил свой микрофон.
– Внимание всем! Подъем! – Старший лейтенант подождал пять секунд, давая возможность бойцам открыть глаза и потрясти головой для пробуждения. – Все ко мне! Буду ставить задачу по блокировке подходов к селу.
2
Я хорошо и спокойно поспал. Честно говоря, ожидал какого-то более необычного действия парамедола, может быть, даже галлюцинаций или еще чего-то в этом роде. Но ничего, кроме сильного расслабления, не испытал. Я расслабился, и это мне помогло слегка прийти в себя. Усталость не ощущалась, и даже раны не так болели, хотя по-прежнему рана в боку чувствовалась так, словно нож все еще торчал там и мешал пошевелиться. Наверное, это естественно, поскольку рана глубокая и болит на всем своем протяжении. То есть на всей глубине, куда вошел нож.
Проснулся я на самом закате. Немного вялый после употребления сильного успокоительного, но это и неудивительно, потому что спал мало, а организм испытывает потребность в более длительном отдыхе, который для меня сейчас невозможен. Я боялся проспать дольше, гораздо дольше, чем хотелось бы. Но организм не подвел. Я давно научился просыпаться тогда, когда это необходимо, и внутренний будильник, контролируемый подсознанием, у меня всегда работал исправно.
Осмотрелся я еще лежа. Ничего подозрительного не заметил, привидения убитых бандитов вокруг меня не столпились, и, чтобы в себя прийти окончательно, я несколько раз присел. Приседания помогают развеять сон гораздо лучше, чем размахивание руками и ногами. Да и размахивания в моем состоянии чреваты последствиями. Даже приседания напомнили, что последнюю рану я получил нешуточную, но и первая тоже давала о себе знать.
Санитарная сумка лежала, как и прежде, рядом, и я, пока еще не стемнело полностью, взялся за перевязку. Сначала с той раны, что проще, то есть с бедра. Рана на бедре уже подсохла, совсем не кровоточила, но я все же обильно полил ее перекисью водорода и без боли оторвал присохший тампон, который сразу после обработки раны хлоргексидином заменил на новый. Перевязка не заняла много времени, а недостатка в бинтах я не испытывал. Покойная санитарка готовилась, кажется, после встречи со мной всю банду перевязывать. Но я остался доволен ее запасливостью.
Однако рана в боку, нанесенная той же санитаркой, обещала неприятности и в будущем. Прямо под раной появился сильный отек, края самой раны сильно воспалились и припухли. Хорошо бы сейчас какой-нибудь сильный антибиотик выпить для обеззараживания или для чего там еще его пьют. Для остановки воспалительного процесса. Но я слишком плохо разбирался в названиях лекарств. Нашел в санитарной сумке бисептол. Это тоже антибиотик, но, насколько я знаю, используется при отравлениях. Но на всякий случай я и бисептол выпил. Сразу две таблетки – ударная доза.