Жестокий рикошет
Шрифт:
– Брат решил наплевать на тебя, – сообщил я радостную весть.
– Ты разговаривал с Авдорханом? – спросил Ризван.
– Нет, не удалось. Но он не захотел обмена.
– Этого быть не может. – Ризван был категоричен.
– Авдорхан послал людей искать меня и тебя. Меня, конечно, убить, а тебя от меня избавить. Он что, не понимает, чем это грозит тебе?
– Это совершенно не в духе Авдорхана. – Ризван совсем растерялся. – Это кто-то другой им командует. Кто-то другой. Ты должен
– И так может быть. Только командуют поисками другие люди. Авдорхан в селе остался.
– Кадимагомед командует? – спросил Ризван.
– Я не знаю, как его зовут. Одной группой командует парень с татуированными руками. Очень крутой из себя.
– Это Кадимагомед. Он в самом деле крутой. Но он против Авдорхана никогда не пойдет.
– А второй группой – какой то парень с длинной черной бородой. Очень длинная борода. Такая обычно у стариков бывает, и седая. А этот не старик, а борода длинная и черная.
– Билимханов? – Вот теперь мне показалось, Ризван испугался больше, чем при моем явлении при пробуждении. Это в его глазах явственно отразилось.
– Кто такой Билимханов? – поинтересовался я небрежно.
– Ты не слышал про эмира Асланбека Билимханова? – Он даже удивился.
– Я не держу досье на тех, кто в «розыске». На это у меня есть командиры. Билимханов в «розыске»?
– Он в «розыске» уже много лет. Только поймать его никак не могут. То пропадает, то появляется. Мне нельзя к нему в руки попадать. Никак нельзя. Помоги мне. И я помогу тебе солдат вытащить.
– Слова не мальчика, но мужа, – заметил я. – Чем он тебя напугал, и вообще, чем он так грозен?
– Он взрывал дома в Москве. С тех пор его ловят по всему миру. Всех других поймали, его не могут. Если только это он. Он так держится. Характерно очень. По-стариковски.
– Сутулится сильно.
– Да. Это он. Как он попал сюда? Как он узнал про меня?
– Ты меня спрашиваешь?
Ризван задумался. Потом головой еще раз мотнул, сон отгоняя. Сон, наверное, отогнал, но страх в глазах остался.
– Не отдавай меня ему, – повторная просьба прозвучала жалобно.
Я потянулся, словно не сильно спешил, и сел на камень:
– Выкладывай все. Тогда я подумаю.
– Что выкладывать?
– Что эмиру этому от тебя надо?~
– Деньги нужны. Деньги двоим предназначались. Мне и ему. Он вовремя не приехал, все мне отошло. А я дело не сделал. Ваши меня перехватили. Он мне звонил раньше, хотел деньги забрать. Я не отдал. Он грозил. Я сказал, что сам дело сделаю, без него.
– А Авдорхан? Он послал его сюда?
– Я не знаю. Авдорхан побоится без меня против Асланбека идти. Но послать он не должен был.
Ризван начал сосредоточенно соображать. Для связанного по рукам и ногам человека умное выражение лица выглядело забавно. Но самого Ризвана такое положение смущало мало. Видимо, появление Асланбека Билимханова вызвало серьезную озабоченность и беспокойство у молодого террориста. И он лучше других знал, что за опасность ему угрожает.
– А я считал его людей? Мне как-то показалось некорректным в кузов под тент заглядывать. Да издалека это и не совсем удобно.
– Понял. Они не выходили из машины.
– Они не выходили из машины.
Мне не совсем нравился оборот, который принимал разговор. Как-то так незаметно Ризван попытался взять на себя командование. И устроил мне допрос по полной программе. Так, словно он сейчас должен принять решение на основании данных моей разведки. И я постарался ответить ему другим тоном, показывая, что командую здесь по-прежнему только я, и только я принимаю решения. И я принял.
Я развязал веревку, которой привязал Ризвана к дереву, потом сменил связку ног на более длинную, чтобы Ризван при необходимости мог бежать, хотя и не в полную силу.
– Вставай, пойдем.
– Куда? – Его интересовали подробности.
В принципе это был не допрос, а нормальный заинтересованный и очень серьезный разговор, потому что Ризван за свою безопасность волновался больше, чем я за его безопасность, и даже за свою собственную.
– А ты собираешься здесь дожидаться, когда за тобой придут?
– Где они высадились?
– Кадимагомед, как ты его зовешь, чуть впереди со своей группой высадился. Не доезжая до поля вчерашнего боя.
– Какого боя?
– Твой брат выслал против меня двадцать человек.
– И что?
– Одного раненого я отпустил после допроса. Он ночью дополз до дороги, и его подобрали. Тогда же, когда подобрали Джабраила.
У Ризвана глаза стали квадратными, и я всерьез обеспокоился состоянием его разума.
– А остальные? – Он не желал понимать не сказанное в лоб.
– Что – остальные?
– Одного ты отпустил. А остальные?
– Их пока еще не вывезли. Они там лежат. Кадимагомед высадился, не доезжая до этого места. Но он, мне думается, вперед не пойдет. Он будет сидеть в засаде.
– Ты был один?
– Я был один, – сказал я коротко и жестко, давая понять, что не желаю продолжать этот разговор. Мне неприятно было говорить о вчерашнем бое, когда пролилось столько крови, но говорить об этом открыто – значит показать противнику свою слабость.