Жестокий роман

Ангелос Валерия

Это не помогает.

Зачем мы здесь? Почему он привел меня сюда?

Я сомневаюсь, что желаю получить ответы на свои вопросы.

Марат останавливается перед здоровенной саблей. И хоть рядом несметное количество иного колюще-режущего оружия, лезвия так и пылают, переливаются в бликах огня. Я сразу понимаю, куда он смотрит, что именно выбирает и для кого.

Накрываю горло ладонями. Рефлекторно.

— Нет! — бросаю неожиданно громко.

Марат оборачивается, награждает кривой ухмылкой и почти сразу же отворачивается

снова, разрывает хрупкий зрительный контакт.

А я опять взираю на саблю. Изогнутую. Пугающую. Сверкающую. В адских всполохах пламени лезвие кажется кроваво-красным, ядовито-алым, будто свежая кровь окропляет сталь, пропитывает металл.

Он убьет меня? Сейчас? Прямо тут?

А долг…

Неужели не расскажет? Не объяснит ничего? Просто прирежет. Исполосует, искромсает. Живого места не оставит.

Марат начинает раздеваться. Сбрасывает пиджак на пол. Отправляет туда же галстук. Расстегивает рубашку. Стягивает и отшвыривает подальше.

Вероятно, не хочет испачкать кровью свой дорогущий костюм.

И тут я застываю. По-настоящему. Это даже страшнее, чем оказаться наедине со своим убийцей в комнате, которая битком заполнена холодным оружием.

Его спина.

Закусываю нижнюю губу до крови. Не чувствую боли. Вообще ничего не чувствую. Только парализующий шок. Обращаюсь в арктический лед.

Смешно сказать, но я прежде не видела его обнаженную спину. Во всяком случае, вот так, близко и отчетливо. Хотя он принимал со мной душ, трахал меня часами, поворачивал и переворачивал, заставлял принимать самые грязные и порочные позы, овладевал мною безостановочно.

Я ничего не могла рассмотреть раньше. Темные контуры татуировки угадывались под его белоснежными рубашками. В ванной комнате, в густом пару тоже виднелось нечто черное и устрашающее. Но вот чтоб четко разглядеть — никогда. Я отключалась от реальности. В этих властных и сильных руках не бывало иначе. Всякий раз. До криков. До хрипов. До судорог и спазмов.

Однако тайное становится явным. В мгновение ока. Иначе никак.

Боже. Прошу. Не надо. Пожалуйста. Нет, нет, нет.

Это же рисунок. Просто рисунок. Плод воображения.

Я повторяю данные аргументы снова и снова, прогоняю мысль по кругу в голове, пробую впитать, осознать, принять.

Я так хочу изгнать суеверный ужас, но…

Железные мускулы напрягаются. Стальные мышцы угрожающе бугрятся под смуглой кожей. Резкие контуры татуировки подчеркивают рельеф. Жесткие линии. Мрачные образы. На широкой спине оживает лик дьявола. Врата преисподней распахнуты.

Жуткий монстр скалится, оголяет острые клыки и цепкие когти, обнажает неистовую жажду плоти. Он беспощадно сжимает тонкую девичью фигурку, стискивает в диком захвате, пускает первую кровь. Еще миг — вопьется в глотку, растерзает и раздерет.

Это тот самый рисунок. Из деревянной коробки. Страшный и темный, совсем не похожий на прочие работы художника,

будто созданный чужой рукой.

Я всхлипываю.

Пытаюсь отвернуться. Честно — пытаюсь. А не могу. Ничего не удается, не выходит. Замираю точно под гипнозом.

Картина пугает. Страшит до безумия. Но…

Мучительно тянет коснуться его. Провести пальцами по мощной спине, повторить каждый изгиб, ощутить жар разгоряченной кожи.

Ну, что за бред? Откуда это внутри? Болезнь. Агония. Мания. Одержимость. Он будет убивать, рвать на части, а я продолжу течь как долбанутая нимфоманка.

Марат оборачивается ко мне.

Шумно втягиваю воздух. Ощущение будто грудь стягивают раскаленные металлические обручи. Железо жалит легкие изнутри.

Рассматривая татуировку, я упустила остальное. Упустила то, как быстро разделся мой жуткий палач. Теперь он абсолютно голый.

Голый… и готовый. Возбужденный до предела. Заведенный.

Громадный член мерно покачивается между мощными, мускулистыми бедрами. Выглядит гораздо более угрожающе, нежели сабля. Налитый кровью, обвитый набрякшими венами, пульсирующий неутолимым желанием. Грозный. Ненасытный.

Медленно отползаю назад. Без резких движений. Осторожно. Точно в тумане. Как с теми псами, стараюсь избежать случайной провокации.

А впрочем, поздно. Хищник уже давно жаждет крови.

Марат приближается. Неумолимо. И даже страшно отползать. Страшно вообще хоть как-то шевелиться, двигаться, мельтешить лишний раз. Буквально врастаю в пол.

— Как ты потеряла девственность? — раздается холодный вопрос.

Моргаю, отказываюсь верить, что он действительно о таком спрашивает.

— Отвечай, — берет за волосы, притягивает ближе, практически вплотную к паху, шлепает вздыбленным членом по щеке. — Сколько тебе было лет?

— Девятнадцать, — судорожно выдыхаю.

— Продолжай, — опять отвешивает унизительную пощечину, грубо бьет восставшим органом. — Дальше.

— Я не… что ты хочешь услышать?

— Все.

Хлопает по щекам снова и снова.

Это не больно. Просто грязно. И волнующе.

Я готова проклясть саму себя за безумную реакцию. За преступную слабость. За то, что тело моментально откликается на подобное обращение самым порочным образом.

— Как он тебя ебал? — отрывисто спрашивает Марат.

— Ни-как, — выдаю сдавленно. — То есть… обычно.

— Да ладно, — насмешливо хмыкает.

— Быстро. Я… я не поняла. Не почувствовала.

— У него был настолько мелкий хер?

— Не… не очень большой.

— Где это произошло?

— В машине.

Возможно, мне стоит поведать подробности, потянуть время, ухватиться за соломинку. Однако я достигаю тончайшей грани. Если перегну, будет хуже.

— После студенческой дискотеки, — прибавляю тихо. — Мы встречались уже несколько месяцев и тогда… казалось, настал подходящий момент.