Жестокий шторм

Жемайтис Сергей Георгиевич

— Не поставил ли вам этот джентльмен заслоны и на своем судне? Вот что, мистер Кейри: не показывайте в порту своей репортерской карточки. Вы мой провожатый.

— Вполне резонно. Благодарю вас, мистер Гордон, за хорошую мысль. Я так устал, что могу натворить массу глупостей.

— Постарайтесь не делать их совсем. — Томас Кейри устало улыбнулся.

— Постараюсь. Да! Но тогда как я пробьюсь к капитану, если я не репортер?

— Я проведу вас.

— Вы?

— Да, я. Мы с Дэвидом Смитом старые знакомые. Лечились

в одном санатории в Скалистых горах. В этом одна из причин, что мы с Кингом выбрали «Глорию».

— Ну тогда другое дело.

Они въехали на площадь перед морским вокзалом, заставленную множеством машин различных марок. Регулировщик, осведомившись, на каком из судов они отъезжают, показал им стоянку для пассажиров «Глории».

Выйдя из машины, профессор с минуту рассматривал морской вокзал. От одного из причалов буксиры оттягивали гигантское пассажирское судно — голубое, с золотой лентой вдоль всего борта. Судно казалось неповоротливым, беспомощным, неспособным двигаться самостоятельно, без помощи крохотных буксиров.

— Грандиозно! — сказал профессор. — Я еще ни разу не был на морском вокзале. Наблюдал только издали. С горы все это казалось легким, изящным, но это же именно грандиозно. Я думаю, что и на Вильяма Шекспира вокзал, суда, машины, эта толпа, электрические тележки с чемоданами произвели бы сильное впечатление.

— Что? Шекспир? При чем здесь Шекспир? — буркнул Томас Кейри не без раздражения, глядя на борт «Глории», возвышавшийся над эстакадой вокзала.

— Прошу извинить. Действительно, великий человек был бы, видимо, потрясен, если бы увидел все это впервые. Но, извините, нам надо спешить, по крайней мере мне, мистер Гордон.

— Мне также. — Профессор захлопнул дверцы машины. — Идемте, мистер Кейри.

К ним вразвалку подошел широкоплечий человек в белой униформе.

— Вы на «Глорию»? — осведомился он. — Если на нее, то давайте чемоданы и что там еще, я сейчас подгоню автокар.

Профессор, поблагодарив, сказал, что вещи уже отправил на судно.

— А молодой человек?

— Я провожатый.

— Ну и собака, конечно, с вами, док?

— Собака моя.

— Отличный песик. Скажите, док, сколько ей лет?

— Десять.

— Не может быть! По виду ей полных семьдесят. Так, значит, она едет с вами?

— Да, со мной. У нее также есть билет.

— Собачий люкс?

— Билет довольно дорогой.

— Значит, в люксе на верхней палубе. Там есть собачья площадка. Питание четырехразовое. Ленч из трех блюд. Во жизнь!

— Жаль, что Кинг поедет отдельно. Мы так привыкли друг к другу.

— Будете видеться ежедневно, прогулки там и все прочее.

— Благодарю вас…

— Меня зовут Гарри Уилхем.

— Благодарю, Гарри.

— Рад познакомиться. Так как до отхода еще добрых два часа, рекомендую заглянуть в вокзальный ресторан. Кормят здесь как на приеме у английской королевы. Были бы доллары. — Плутоватое

лицо матроса расплылось в улыбке.

Профессор спросил:

— А вам часто приходилось бывать на королевских приемах?

— Да как вам сказать? Когда прихожу в Лондон, лорд-канцлер обязательно присылает приглашение. Дескать, уважаемый мистер Гарри Уилхем! Ее высочество королева будет рада… и так далее. — Матрос с профессором дружно расхохотались.

Томас Кейри чуть не застонал. Стиснув зубы, он в который раз подумал, что профессор в лучшем случае слишком оригинален.

«Ну конечно! Он дает этому плуту еще и на чай. Надо поскорее отделаться от него, а не то „Глория“ уйдет, а я так и останусь торчать на берегу из-за его причуд».

— Кинг! Пожелай мистеру Уилхему всего наилучшего.

Бульдог послушно зарычал.

Матрос издал возглас, в котором прозвучали благодарность и неподдельное восхищение талантом удивительной собаки.

— Идемте, мистер Кейри. Славный малый этот Уилхем. Люблю веселых людей. Он мне напомнил могильщика в «Гамлете». Не правда ли, очень похож?

— Нам только не хватало могильщика, мистер Гордон.

— А я в восторге и от вежливого китайца.

— Который взял с нас три лишних доллара?

— Он должен был это сделать.

— Не понимаю почему?

— По воли режиссера…

— Какого еще режиссера?

— Вы все еще не убедились, что играете в жизненной пьесе?

— Ах вы опять об этом! Нам по левому эскалатору. Не знаю, не знаю. Но мне хотелось бы самому вести роль в этой, как вы говорите, пьесе.

— Вы и будете играть. В известных рамках отведенного вам амплуа.

— Ну хорошо, хорошо. Предъявите билет контролеру. И простите, на палубе я должен вас оставить…

На борт судна они поднялись по широкому трапу, покрытому зеленой дорожкой, и очутились в просторном помещении овальной формы, похожем на холл в дорогом отеле. Сходство дополняла лестница с перилами из красного дерева, застланная красным ковром. Ступеньки плавными полукружиями поднимались к следующей палубе. Здесь их встретил контролер в парадной форме с золотыми пуговицами, шевронами, аксельбантами, в фуражке с огромным «крабом» и целая толпа коридорных, похожих на дипломатов.

Профессор стиснул руку Томаса Кейри:

— Вперед! Желаю удачи, хотя ваш успех может сорвать мое путешествие. Еще минуту. Пока вы разговаривали по телефону в китайском ресторане, я также звонил своему адвокату и отдал распоряжение на время моего путешествия передать вам свой автомобиль. Так что пользуйтесь им до моего возвращения. В машине все документы, адрес гаража и все прочее.

— Но позвольте, я не привык…

— Знаю. Но с сегодняшнего дня вы мой друг, и на правах друга я хочу оказать вам небольшую услугу. Не забывайте также, что не все действия подчинены нашей воле. У нас есть общий режиссер — судьба. Я жду вас. Каюта