Жестокий век
Шрифт:
– Бери десяток воинов и скрытно следи за найманами. Понял? Джэлмэ, Субэдэй-багатур, скажите всем: кто вылезет из воды, будет утоплен.
Снег пошел гуще, и это радовало Тэмуджина. К утру следы, оставленные на берегу его воинами, станут неотличимы от следов войска Ван-хана.
Коксу-Сабрак ни о чем не догадается. Молодец, Субэдэй-багатур, умно придумал.
Всю реку, от берега до берега, заполнили воины. Живой поток катился вместе с водой. Прорываясь меж лошадиных ног, река глухо ворчала.
Медленно занимался рассвет. Обозначились берега с
Шаман с головой укрылся овчинным одеялом, брызги скатывались по длинной шерсти. Шаман, должно быть, не вымок и не замерз. А Боорчу посинел, сгорбился. Он пробовал засунуть мокрые руки за пазуху, но скрюченные пальцы цеплялись за отвороты халата.
– Замерз, друг Боорчу?
– Немножко. Снаружи. А внутри жарко. От благодарности Ван-хану.
Заворочался в седле шаман, выглянул из-под одеяла, как филин из дупла, мрачно предрек:
– Еще и не то будет. Нашли на кого надеяться!
Прискакал первый вестник от Мухали. Он донес: Коксу-Сабрак переправился через реку и устремился за Ван-ханом. Тэмуджин направил коня на берег. Мокрые, продрогшие воины, выскакивая из воды, спешивались, собирали тальниковые палки и разводили огни. Для Тэмуджина поставили юрту, нашли сухое одеяло. Он сбросил с себя мокрую одежду, завернулся в одеяло и, пригревшись, крепко заснул. И опять, как ночью, его разбудил Мухали.
– Найманы догнали Ван-хана и Джамуху.
– Уже?!
– Надеясь на нас, они не торопились. Хан и Джамуха разбиты. Коксу-Сабрак полонил много воинов и продолжает преследование. Он вошел в кочевья кэрэитов и ограбил два куреня.
Тэмуджин оделся в заботливо высушенную нукерами одежду, вышел из юрты. И очень удивился – солнце село, на проясневшем небе зажглись первые звезды. Долго же он спал… По всему берегу горели огни, возле них отдыхали воины. У огня возле его юрты спали Джэлмэ, Боорчу и шаман. Он растолкал их, велел Джэлмэ собрать всех нойонов.
Известие о поражении Ван-хана все встретили с радостью.
– Так ему и надо! – с мстительной злобой сказал Алтан.
– Давно сказано: не бросай камень вверх – упадет на твою голову! – изрек Даритай-отчигин.
Он подумал, что эти двое да Хучар были бы еще более довольны, окажись он на месте Ван-хана. Хану кэрэитов они не прощают не предательство, а то, что с его помощью он, Тэмуджин, возвысился над всеми ними. До него доходили слухи, что и раньше, когда Ван-хана прогнал Эрхэ-Хара, дорогие родичи распускали слухи, что хана кэрэитов покарало небо за пролитие родственной крови. Не трудно было догадаться, что, целясь в Ван-хана, они били по нему.
– Я вас собрал не злорадствовать! – сказал он. – Надо подумать, как помочь Ван-хану.
– Помочь? – изумился
Тэмуджин не дал ему договорить, спросил нойонов:
– Кто думает иначе?
– Мы с Джарчи, – сказал Хулдар. – Мы пристали к тебе, хан Тэмуджин, не для того, чтобы бегать от врагов, а для того, чтобы враги бегали от нас. Так, анда Джарчи?
– Так, Хулдар, так.
– Я тоже думаю иначе! – отодвинув плечом Алтана, от чего тот скосоротился, вперед пролез говорун Хорчи. – Когда я увидел вещий сон, что ты станешь ханом, ты обещал мне в жены тридцать девушек. Я все жду… И вот сейчас думаю, если Коксу-Сабрак прикончит Ван-хана и мы останемся одни, не видать мне тридцать жен.
– У пустоголового человека и речи пустые, – проворчал Алтан.
– Совсем не пустые! – заступился за него Боорчу. – Через кочевья кэрэитов лежит дорога к нашим куреням. Но я не об этом… Совсем случайно получилось так, что мы можем крепко намять бока Коксу-Сабраку. Он не знает, что мы за его спиной. Его воины нагружаются добычей, становятся неповоротливыми, как тарбаганы перед спячкой. Ван-хан и Джамуха попробуют его остановить. В это время мы должны ударить.
– Шаман Теб-тэнгри, что скажешь ты?
Теб-тэнгри зажмурил глаза, словно прислушиваясь к чему-то в себе самом. Все повернули головы к нему. Тэмуджин встревоженно подумал: этот человек с узким лицом до сих пор не очень понятен ему, шаман, если только захочет, все может повернуть по-своему, с ним совладать будет труднее, чем с Алтаном и Даритай-отчигином, его слово ценят и нойоны, и простые воины.
– Духи добра, – шаман открыл глаза, – довольны тобой, хан Тэмуджин.
– Утром мы пойдем на Коксу-Сабрака. Готовьте людей, нойоны. Теб-тэнгри, зайди ко мне в юрту. – Пропустив шамана вперед, он закрыл дверной полог. – Ты говорил, что водить дружбу с Ван-ханом и Джамухой опасно. Но ты не против того, чтобы мы помогли им…
Шаман разворошил жар очага, изломал через колено палку, бросил на горячие угли, подождал, когда вспыхнет пламя.
– Тебе это не понятно? Но все очень просто, хан Тэмуджин. Из двух врагов первым уничтожай наиболее опасного.
– Ван-хан мне не враг. Ты его не равняй с Коксу-Сабраком.
– Он-то, может быть, тебе не враг…
– Договаривай, Теб-тэнгри.
– Ты будешь его врагом, хан Тэмуджин. Нилха-Сангун уже почувствовал это.
– Я давал Ван-хану клятву быть его сыном – разве ты забыл?
– Ты давал клятву и Джамухе… Но этот разговор преждевременный, хан Тэмуджин. Прими мой совет и не ходи сам на Коксу-Сабрака.
– Почему?
– Будет благословение неба, найманов разобьют твои воины и без тебя. Этим ты покажешь Ван-хану и всем другим, что не только ты сам, но и каждый твой нукер способен на великое дело… Ты возвысился над своими нойонами, твоя семья и твои друзья живут спокойно. Ты возвысишься над ханами, спокоен будет твой народ.
– Так думаешь ты?
– Не один я. Так думают те, у кого есть рабы-пастухи, табуны и стада.