Жестокое море
Шрифт:
Когда дверь за ними закрылась, в кают-компании стало совсем тихо. Джонсон изучал раскрытый учебник по двигателям, Скотт-Браун закуривал. Хольт незаметно поднял упавшую пепельницу.
Аллингэм посмотрел на Винсента и спросил:
— Что случилось со старым кораблем нашего шкипера? Его торпедировали?
— Да, — Винсент кивнул, подыскивая нужные слова. — Он догонял конвой после того, как отвел пару кораблей в исландский порт. Мы засекли корвет на экране локатора. Далеко позади. Где-то около полуночи. А потом он совсем пропал. Мы подождали немного, но он больше не появлялся. Мы доложили «Вайперосу», головному
— Повезло им еще, что кто-то на экранах их засек, — сказал Аллингэм.
— Да, — без всякого выражения сказал Винсент.
— Это были вы? — спросил, посмотрев на него, Скотт-Браун.
— Да, я тогда был вахтенным офицером.
— Неплохо, — произнес Аллингэм. — А сколько спасли?
— Десять или одиннадцать.
— Не много, — присвистнул Аллингэм.
— «Компас роуз» был хорошим кораблем, — сказал Джонсон. — Одним из лучших.
— Чертовски жаль, что они потеряли столько ребят, — сказал Хольт. Его мальчишеский голос и лондонский выговор забавно контрастировали с северным произношением Джонсона. — Интересно, как это, когда торпедируют?
— Напрасно вы интересуетесь, — строго сказал Рейкс. — Говорят, что этого лучше никогда не знать.
— Лично я таким любопытством не страдаю, — заметил Скотт-Браун.
— Да и я тоже, — сказал Аллингэм, — Мне еще хочется увидеть Австралию.
— Странное желание, — невольно вставил Хольт. Аллингэм секунду смотрел на Хольта и произнес:
— Молодой человек, вам стоит перетряхнуть свои взгляды. Вам, что же, ничего не сказали об Австралии в этой вашей шикарной школе?
— О да, — ответил Хольт. — Пару слов. Заключенные и кролики.
— Но-но, смотрите… — энергично начал Аллингэм.
— Полагаю, что юноша с вами шутит в лучшей итонской манере, — вмешался Скотт-Браун.
— О-о-э, — Аллингэм выдавил наконец из себя улыбку. — Нет ли в Британском королевском флоте указания о порке гардемаринов?
Джонсон вновь поднял взгляд:
— Уже давно такого не существует,
— Я старомоден, — возразил Аллингэем, — но кое-что хотел бы ввести вновь.
— Неплохая у нас компания, старпом, — говорил Эриксон уже у себя в каюте. — У них достаточно опыта. Раза в два больше, чем имели мы на «Компас роуз», когда начинали.
— Не бередите старые раны, сэр, — улыбнулся Локкарт.
— Я помню вас с Ферраби. Вы тогда зашли ко мне в будку у причала. Вид был у вас, как у пары белых подопытных мышей… Знаете, как-то странно снова иметь на борту австралийца. Напоминает Беннета.
— Да, — ответил Локкарт. — Скверное напоминание, не правда ли?
Хольт дважды в неделю совершал поездки в Глазго, где забирал секретные коды из оперативного отдела штаба. Он выполнял и разные другие случайные поручения, количество которых возрастало по мере приближения выхода корабля в море. Локкарт в конце концов почувствовал, что теряет покой и ему необходимо как-то выйти из атмосферы ежедневной суеты. Целых две недели он сражался со списками боеприпасов, аттестатами, накладными, а также с различными схемами и расписаниями, по которым должен жить «Салташ» в море и в гавани. Локкарт не был в Атлантике уже около четырех
— Я сам поеду сегодня в Глазго, гардемарин. Мне нужен свежнй воздух, — обратился как-то раз за завтраком Локкарт к Хольту.
Скотт-Браун посмотрел на него поверх газеты:
— Вот этого-то вы там как раз и не найдете.
— Все равно, мне нужно развеяться, — улыбнулся Локкарт.
— Сэр, — обратился к нему Хольт. Локкарт вопросительно обернулся к нему: — Там есть одна красотка в оперативном…
— Что в оперативном?
— Там есть… служащая…
— И что же?…
— Говорят, самая красивая леди Королевского флота. Вокруг нее в оперативном все готовы в узлы вязаться.
— Вряд ли она виновата в этом… Ну и что же все-таки?
— Я просто так сказал, сэр.
— Спасибо… — Локкарт серьезно кивнул. — Где же я могу увидеть это совершенство?
— В оперативном центре, сэр. Она там всем заправляет.
— А что вы, спрашивается, делали в оперсекторе, если сигнальный сектор в целой миле оттуда, да ещё и на другом этаже?
— Поддерживал контакт, сэр, — улыбнулся гардемарин.
В холодное мартовское утро серый город выглядел особенно бесцветным. Должна же, наконец, в Глазго прийти весна… Локкарт медленно шагал по Арджел-стрит сквозь толпы равнодушных покупателей и унылых личностей, ожидающих, когда наконец откроются бары.
Вспомнились недели, проведенные в Глазго более чем три года назад, когда они с Ферраби делили комнату в отеле, а в свободное от службы время бродили по городу и из кожи вон лезли, чтоб чувствовать себя молодыми повесами. Сегодня у города тот же суровый и строгий вид, который ему запомнился с 1939 года. И все-таки ведь что-нибудь произошло за это время: у кого-то родились дети, кто-нибудь потерял, а кто-нибудь заработал деньги. Но ничего этого нельзя было узнать, глядя на грязные мокрые мостовые, на полупустые магазины, на бледные лица прохожих, занятых только собой.
«3десь каждый одинок, — подумал Локкарт, взглянув мельком на витрину ювелирного магазина, где грудой лежали обручальные кольца в ожидании покупателей, которые никак не приходили. — Но это все из-за войны…»
В морском штабе он взял солидную пачку денег и конвертов, спустился двумя этажами ниже, прошел по темному гулкому коридору, пока не добрался до двери с табличкой «0перативный отдел». Постучал и вошел.
В комнате сидела только одна девушка, звонившая по телефону. На целых полминуты взгляд ее задержался на лице Локкарта. Он обрадовался, что может наслаждаться этим взглядом так долго. У девушки были большие глаза с длинными ресницами. Это была та «самая красивая девушка из служащих военно-морского флота», как сказал гардемарин. Она была неповторима. Эти глаза. Это овальное лицо с высокими скулами. Темные волосы, зачесанные назад. «Интересно, чего тебе недостает?», — подумал Локкарт. Подойдя поближе, он увидел, что глаза у девушки серые. Он отвел взгляд. Увидел на столе табличку: «Хэллэм», а внизу стояло «002».