Жестокое перемирие
Шрифт:
В тоннеле трещали беспорядочные очереди, мельтешили огоньки. Здесь, как ни странно, имелось мутное освещение. На стенах висели плафоны, где-то поблизости работал генератор. В фонарях теперь не было смысла. Хуже того, работать с этими светляками на лбу становилось смертельно опасно.
– Выключить фонари! – прокричал капитан.
Ополченцы вслед за ним скатились в тоннель, сорвали с себя осветительные приборы.
Голуб произвел выстрел из гранатомета. Ударная волна окатила всех четверых, врезала по мозгам. Но противнику
Оценивать ситуацию командиру приходилось моментально. Они находились в широком бетонном тоннеле. До потолка не меньше четырех метров. Тусклый свет, ниши, заполненные какими-то коробками, ящиками. Там же верстаки, небольшие станки – токарные, фрезерные, расточные. Слева тоннель упирался в глухую бетонную стену.
Дальше метрах в тридцати возвышались грозные силуэты. Целая вереница. Вот они, убийцы ополченцев и мирных жителей, самоходные гаубицы «Акация»! Монументальные, похожие на танки гусеничные машины с трапециевидными башнями, мощными стволами и расширенными жерлами. Точное их количество на таком расстоянии определить было трудно. Но самоходки стояли кучно, ждали своего часа, чтобы выйти на поверхность и снова сеять ужас.
Несколько солдат еще оставались в тоннеле. Деморализованные, перепуганные, они отступали, огрызаясь рваными очередями. У них было только стрелковое оружие. Ничего более серьезного часовым иметь при себе не положено.
Ополченцы ползли вперед, прятались за искореженной требухой, оставшейся после взрыва. Голуб привстал и бросился за компактный сверлильный станок, выступающий из ниши. Остальные прятались, как уж могли, но постепенно продвигались вперед, поливали огнем тоннель, чтобы не дать противнику ни единого шанса.
– Солдаты, сдавайтесь, мы не будем стрелять! – крикнул Андрей. – База уничтожена! Бросайте оружие и будете жить!
– Слава Украине, смерть ватникам! – завопил срывающийся дрожащий голос, и захлопали выстрелы.
Но часовые били как попало, не целясь. Андрей пополз к соседней нише, вкатился в нее, пропоров плечо обо что-то острое.
– Странные люди, – просипел Костюк, следуя за ним. – Вроде не шахиды, а жить не хотят. Мы их предупредили, Андрюха. Что делать будем?
– Леха, Ленька, давайте по гранате!
В глубине тоннеля глухо перекликались люди. Автоматные очереди становились короче, у бойцов кончались патроны. Они уже откатились к «Акациям», выстроившимся в ряд. Отступать им было некуда. Все помещения тупиковые, вторые ворота не работали. Сдаваться украинцы тоже почему-то не хотели.
Голуб с Костюком одновременно вышли в коридор, пристроили на плечи «РПГ». Первая граната взорвалась метрах в пяти от застывшей бронетехники, вторая – чуть дальше. Ударная волна устремилась в оба конца тоннеля.
Андрей бросился вперед. Сопротивление врага было сломлено. До гранатометной атаки в живых
Мутные плафоны в этой части тоннеля, как ни странно, продолжали работать. Пули и осколки не повредили проводку. «Акации» стояли совсем рядом. Они выстроились, как на параде, восемь штук, с раскрытыми люками. Напротив чернели пустые ящики из-под боеприпасов. Значит, закладка уже произведена.
Подбежали товарищи. Немолодой Костюк хватался за сердце, исходил одышкой. Остальные обливались потом.
– Мужики, выстрелы к гранатометам остались? – спросил Андрей.
– У меня один, – отозвался Костюк.
– У меня пара. – Голуб схватился за сумку.
– Убираемся к выходу, оттуда бьем по САУ. Нужно, чтобы сдетонировали боеприпасы хотя бы в одной машине. Тогда от батареи останется мокрое место. Некогда приглашать взрывников Ковальчука, тянуть тут провода. Да и заняты эти парни, у них другая задача.
– А свод подземелья не упадет нам на головы? – осведомился Костюк и поежился.
– А мы рискнем, – ответил Дорофеев.
Ополченцы отступили к выходу. Затея капитана смахивала на самоубийство, но у них действительно не было времени выдумывать что-то не столь опасное. Неизвестно, что творится снаружи. Укропы наверняка скоро подтянут подкрепления из соседних частей. Иного и быть не может. Ведь этот тарарам был слышен на всю Украину!
Дорофеев явно хотел все увидеть собственными глазами. Андрей схватил его за шиворот, заволок в боковой проезд. Мол, нечего смотреть. Фейерверков никогда не видел?!
– Мужики, только не промажьте, умоляю!
– Не переживай, Андрюха, – пробурчал Костюк, пристраиваясь на полу. – У этой штуки прицельная дальность пятьсот метров. Неужто с нескольких десятков не попадем?
– Три-пятнадцать! – пробормотал Костюк, и две гранаты пошли к целям.
– Валим отсюда! – взревел Голуб, хватая Костюка за шиворот.
Тому тоже хотелось увидеть, как воспламеняются самоходки.
Оба бросились в боковой тоннель, споткнулись, но товарищи втащили их за безопасный поворот. Это было эффектное, но очень уж опасное для жизни зрелище.
Одна граната угодила в отсек для боеприпасов, которые и грохнули. Мощные взрывы выбивали люки, срывали башни. Искореженную тяжелую технику расшвыривало упругой взрывной волной. Огненный шквал катился по широкому коридору, пожирая станки, мусор, мертвые тела. Взрывы в суженном пространстве следовали один за другим. Они сокрушали стены, разбивали потолок.
Ополченцы, побросав гранатометы, неслись прочь по спирали шахты.
– Зачтено! Мы сделали это! – провопил Дорофеев, обгоняя товарищей.