Жестокость и воля
Шрифт:
Константину понадобилась полная концентрация сил, чтобы воспользоватьсяэтой предоставившейся возможностью для атаки. Почти из положения сидя он прыгнул на противника и нанес ему прямой боковой удар в голень чуть пониже коленной чашечки.
Удар оказался настолько сильным и болезненным, что Гаврила мгновенно потерял равновесие и рухнул на колено. Со стороны это выглядело так, словно его ногу внезапно перерубили пополам.
Дальнейшее было делом техники. В полушпагате Константин ударил противника
Гаврила завалился на спину и, неловко взмахнув руками, ударился затылком о стол. В следующее мгновение он затих.
Василий, с тревогой наблюдавший за схваткой, наконец-то смог облегченно вздохнуть.
— Уф, — сказал он, наклоняясь через стол, чтобы взглянуть на поверженного противника. — Я думал, он тебя завалит.
Константин выпрямился, отряхнул брюки, вынул из кармана носовой платок и приложил к губе.
— По морде он мне все-таки дал, — сказал он, промахивая кровь.
— Ну-ка повернись, — произнес Василий.
— Что?
— У тебя штаны по шву разъехались, — заметил Трубачев.
Скосившись через плечо, Константин нащупал на брюках под поясом дырку в ладонь шириной.
— Твою мать, — ругнулся он, — итальянские…
— И рубашка в крови. Действительно, на левой стороне белой рубашки Константина появилось несколько небольших красных пятен.
— Ладно, пиджак надену — все прикроется.
Константин наклонился над Гаврилой, который застонал и пошевелился.
— Что за мудаки?.
— Афганцы, — сказал Трубачев, закуривая сигарету, которую он так и не выпустил из рук.
— Афганцы?
— А ты думал кто?
— Теперь уже неважно, что я думал.
Что ж, это объясняло многое. Люди Чернявого едва ли пришли бы сюда с пустыми руками. Да и руки у большинства из них были синими от росписей, сделанных на тюремных нарах. Именно поэтому их группировка называлась «Синими».
А у Гаврилы и у Черта ни одной татуировки Константин не заметил. Кстати, Черт по-прежнему стоял на четвереньках в ко-
ридоре, покачиваясь из стороны в сторону и негромко канюча:
— Уй, бля, уй, бля.
Только сейчас Константин почувствовал, что напряжение схватки спадает. Глубоко вздохнув и выдохнув несколько раз подряд) он успокоился, поправил съехавший набок галстук, снял со спинки стула пиджак, надел его и застегнул на все пуговицы.
— Василий, глянь-ка, сзади все нормально? — сказал он, поворачиваясь спиной к Трубачеву. — Дырки не видно?
— Порядок.
— Ладно, так что им от тебя надо?
— Как тебе сказать, — вздохнул Трубачев, — хотят, чтобы я сваливал отсюда.
— Почему?
— Они же местные, собираются свой союз зарегистрировать. А может, уже зарегистрировали.
— Не понимаю, — искренне удивился
— Не урла, точно — махнул рукой Трубачев. — Вон тот, Черт, служил в роте охраны Сороковой армии. А Гаврила — спецназовец.
— Не может быть, — вырвалось у Константина.
— Еще как может.
— Так что же это за херня получается? Там все вместе воевали, под одними пулями ходили. А как домой вернулись, так готовы уже и глотки друг другу перегрызть. За что? Объясни, Василий.
— За что? За деньги, конечно. Льготы у нас, понимаешь? Кто раньше сел, тот раньше съел.
— А вместе никак нельзя?
— Я им предлагал. Но они говорят, что я самозванец и чтобы убрался отсюда.
— Неужели нельзя договориться? Нас же мало.
— Двоим на одном стуле не усидеть. Гаврила наконец очнулся и привстал на полу, держась рукой за ушибленный затылок.
— Ну ты и приложил меня, — хрипло сказал он, глянув на Константина.
— Мужики, я же вас предупреждал, — сказал Трубачев, — это Костя Панфилов. Не надо с ним связываться.
Константина охватило странное чувство брезгливости, перемешанное со стыдом и болью. Болью не физической, но душевной.
Армейское братство, скрепленное кровью и общей судьбой, рушилось прямо на глазах. Неужели нет в этом мире ничего надежного и настоящего?
— Ты где служил? — спросил Константин своего поверженного противника.
— Триста семидесятый отдельный отряд спецназа Двадцать второй отдельной бригады.
— Да какой же ты, к едрене матери, спецназовец, — взорвался Константин, — если на своего брата прешь?
Гаврила угрюмо молчал. Константин замахнулся на него кулаком.
— Сучий потрох!
Внезапно накатила горячая волна ненависти и презрения. Но Константин все-таки смог сдержаться. Опустив подрагивающий кулак, он мотнул головой, будто пытаясь избавиться от наваждения.
— Кто их прислал? — обратился Константин к Василию. — Или они сами по себе?
— Да есть там один. Матвеев его фамилия. Они его зовут Матвей.
— Где его можно найти?
— Не знаю. У этих спроси.
— Слышишь, ты, спецназовец, где твоего Матвея найти?
— Зачем он тебе? — хмуро поинтересовался Гаврила.
— Побазарить хочу. Ну?
— Мы по вечерам тренируемся в спортзале четвертого ПТУ.
— Проваливай с глаз моих долой и Черта своего забирай. А то вам долго еще не придется тренироваться.
Гаврила тяжело поднялся и, припадая на левую ногу, вышел из комнаты. В коридоре он помог подняться с пола своему спутнику, и вскоре непрошеные визитеры покинули подвал. Константин еще на минуту задержался — выкурить сигарету.