Жестокость и воля

Зверев Сергей Иванович

Панфилов тут же направился к Василию.

— Что у тебя тут стряслось, пожар? — встревоженно спросил он.

— Подожгли, гады, — вместо Василия ответила старушка.

— Кто поджег?

— Да это все алкаши проклятые. Лазают тут по нашим подвалам, одеколон да политуру хлещут, — возмущалась старушка. — Я их сразу как заприметила, поняла — добра не жди. А потом гляжу, выскакивают из подвала, ну а следом уже и дым пошел.

— Ладно, бабушка, идите, — сказал ей Трубачев, —

спасибо за воду.

Шумно выражая свое негодование по поводу морального разложения общества, старушка присоединилась к группе зевак.

— Что она тут болтала? — спросил Константин, присаживаясь на скамейку рядом с Василием. — Какие еще алкоголики?

— Дай сигарету, — неожиданно попросил Трубачев, — а то мой там, в подвале, остались.

— Какую тебе сигарету? — удивился Панфилов. — Ты и так дыма наглотался.

— Так это не тот дым.

— Держи.

Константин угостил друга «Кэмелом».

— А где твои костыли?

— Все там же, — мрачно усмехнулся Трубачев, — сгорели, наверное.

— Я схожу посмотрю.

— Сиди, — Василий удержал его за рукав пиджака, — там грязи и пены по колено. И задымлено все… Нет, все-таки, что ни говори, а наша «Прима» лучше, — неожиданно добавил он, затягиваясь.

— Да расскажи ты толком, что произошло.

— А что рассказывать? С утра пришел к себе, сел за документы. Думаю, пока никто из моих не пришел, разберусь с бумагами…

— Погоди, погоди, — прервал его Константин, — ты что, так и сидишь без охраны?

— А кого с утра бояться? — пожал плечами Трубачев. — Если б хотели мне по шее надавать, пришли бы попозже. Ладно.

Короче говоря, сижу, курю. Слышу на лестнице шаги, потом затихли. Я сначала не понял, что это такое. Думал, может, кто ошибся. Нет, дверь скрипнула. Я окликнул, а в ответ тишина. Потом слышу, что-то щелкнуло, зашипело и стук от удара в нашей маленькой комнате. Ну там, где у нас всякий хлам лежит. Это еще от прежних хозяев осталось. Потом топот, значит, раздался. Убежали гости, а из маленькой комнаты дымом тянет.

— Подожгли, значит…

— Я пока костыли свои подобрал, там уже бумага загорелась. Пожарник из меня, конечно, никакой. И с водой у нас в подвале, как ты сам понимаешь, напряженка… В общем, спасибо соседям, помогли выбраться. Под руки, можно сказать, вытащили. А подпорки мои там остались. Пожарники тоже молодцы, быстро приехали.

— Отчего же пожар начался?

— Сигнальная шашка. Помнишь такие?

— Конечно, помню… Но откуда у алкашей такая штуковина? Не на улице же они ее подобрали?

Они взглянули друг другу в глаза, понимая все без слов.

— Значит, они еще не угомонились. Слушай, Василий,

я никак не могу понять, где ты им дорогу перебежал? Денег у тебя нет, никаких дел ты не проворачиваешь, городское начальство милостями тебя не осыпает, сидишь в подвале, как крот.

— Матвею люди нужны. Он говорит, будто я на себя одеяло перетягиваю.

— Сколько у тебя людей в «Саланге»?

— Десятка два.

— А у Матвея?

— Столько же.

— Ну и чего ему не хватает? Ему батальон нужен или бригада?

— Бригаду-то он уже сколотил и дела начал проворачивать.

— Какие? Фальшивыми удостоверениями участников афганской войны торгует? Так на этом много денег не выручишь.

— Точно я тебе, конечно, не скажу, Костя, но что-то Матвей с азербайджанцами крутит.

— Какими азербайджанцами? Теми, что на рынке?

— И с теми, и с другими. Мои парни говорили, что Матвей часто с ними встречается.

Константин вынул сигарету, закурил. Что-то не складывалось у него в голове. Какие общие дела у ветерана-афганца могут быть с пиковыми?

И фонд — не бригада «синих», которые обкладывают данью торговцев на рынке. Возможно, азербайджанцы хотят нанять крепких, тренированных, много раз ходивших под пулями парней для защиты от

Чернявого и его «торпед»? Да, темны дела твои, Господи…

— Я тебе деньги принес, — Константин похлопал ладонью по крышке «дипломата», лежавшего у него на коленях. — Двадцать пять штук, как ты и просил.

— Спасибо, Костя, — грустно улыбнулся Трубачев, — пока оставь у себя.

— Почему?

— Чтоб беду не накликать. Мне сейчас не до этого. Надо разгребать дерьмо в подвале, восстанавливать документы. Сегодня возьму, а когда отдам?

— Забудь, — сказал Константин, передавая «дипломат» Василию. — Когда сможешь, тогда и отдашь.

— При такой жизни…

— Жизнь — это машина, а деньги — смазка, чтобы шестеренки быстрее вертелись.

Константин встал со скамейки, демонстративно сунув руки в карманы брюк.

— Мне пора, да и парни твои подгребают. А с делами твоими попробуем разобраться.

* * *

После утреннего происшествия Константин решил во что бы то ни стало встретиться с Матвеем и настроился на жесткий мужской разговор.

Вечером Константин остановил машину возле здания профтехучилища номер четыре. Среди шедевров отечественной архитектуры этот двухэтажный кирпичный дом, выстроенный в форме буквы Г, явно не значился.

К тому же сейчас, во время каникул, здесь шел ремонт. Асфальт во дворе был разбит, перед крыльцом простиралась огромная яма, через которую кто-то перекинул две доски.