Жестокость любви
Шрифт:
— Отличная идея, — сказал его светлость, даже не извинившись, несмотря на многозначительные намеки Пандоры. — Был рад с вами повидаться, ваша милость, — обратился он к Женевьеве.
— И я тоже, — беззаботно ответила она.
— Можете быть уверены в том, что я доставлю вашу подругу до ее особняка целой и невредимой.
Он одарил хозяйку очаровательной улыбкой — улыбкой, которую Пандора с превеликим удовольствием стерла бы с его лица, отвесив ему хорошую пощечину! Вот до чего он ее довел, раньше ей и в голову не приходило применять к людям насилие!
— Хватит
— Вы приказали заменить замки в моем доме?! — взвилась она.
Он коротко кивнул.
— Кто бы ни пробрался вчера в ваш дом, он сделал это не силой.
— Откуда вам это знать!
— Оттуда, что ни одно окно не разбито, ни один замок не взломан, а значит…
— Ничего это не значит! — перебила она его, сжав в ярости кулаки. — Да вы воплощение гордыни на земле! Вы единственный… — Пандоре так и не удалось закончить свою обличительную речь: он, и без того раздраженный тем, что несколько часов бегал за этой женщиной по городу, быстро сократил между ними расстояние, заключил ее в свои объятия и закрыл ее рот поцелуем.
Пандору настолько обескуражил его поступок, что несколько секунд она не могла пошевелиться, пока его губы совершали уверенные движения. Приятные. Соблазнительные.
Она понимала, что должна положить этому конец, но знала, что не может сделать это!
Казалось, не было тех часов, которые отделяли тот миг, когда Руперт откровенно и эротично целовал ей палец в спальне, от этого властного поцелуя в губы. Словно страсть, вспыхнувшая между ними, была неизбежной. Неодолимой.
Пандора запрокинула голову, чтобы полностью насладиться ощущением его губ на своих губах, пока Руперт неспешно пробовал ее на вкус. Ее руки в перчатках потянулись к мускулистым плечам в тонкой дорогой ткани, ее грудь, уже начинающая привыкать к звенящему напряжению, вжалась в его широкую грудь, в то время как его руки крепко сжали талию и еще плотнее прижали Пандору к себе. В воздухе витало сексуальное напряжение.
Пандора резко вдохнула, когда рука Руперта накрыла одну из ее грудок, вздох перерос в стон, стоило ему пальцем пройтись по ее набухшему соску. По венам разлился огонь, складочки между ног сделались влажными.
Она забыла обо всем на свете, а он, воспользовавшись тем, что ее губки распахнулись, прошелся по ним языком и проник в ее сладкий ротик. Его хищный язык ласкал горячий закуток, рука продолжала ласкать грудь. Пальцы приятно холодили ее разгоряченную кожу, вот он уже аккуратно отодвинул тонкую ткань и выпустил ее грудь на свободу, накрыл обнаженный холмик ладонью, нежно сжал и вновь принялся играть с соском.
Пандора
Внезапно секретное местечко между ног запульсировало в том же ритме, что привело ее в греховный восторг.
Она понятия не имела, что случилось бы дальше, если бы вежливое покашливание за дверцей кареты не привело ее хоть в какое-то подобие чувств. Туман в голове начал рассеиваться, когда грум объявил:
— Мы прибыли к дому герцогини, ваша светлость.
Пандора отодвинулась и ошеломленно посмотрела на него, заметив серебристые искры в его глазах и румянец на щеках. Казалось, его губы стали полнее и еще более чувственными.
Она потрясла головой, стараясь сбросить наваждение и припомнить, почему она думала, будто это плохая идея. Очень плохая.
Ах да. Вспомнила.
— Ответ «нет», Страттон! — решительно припечатала она, высвобождаясь из его объятий и кивая в сторону дверцы, за которой грум ждал сигнала, чтобы открыть ее. Она старалась не замечать, что слуга тщательно отводит от нее взгляд и смотрит в небо.
Руперт резко схватил Пандору за руку, не давая выйти. Ей пришлось повернуться к нему, глаза вновь метали гневные искры. Но гнев не вязался с разрумянившимися щеками, налившейся грудью, сладким изгибом губ, немного припухших от страстных поцелуев.
— Что «нет»? — поинтересовался он.
В ее глазах сверкнуло раздражение.
— Не пытайтесь играть со мной, Страттон!
Его воспрянувшая плоть ясно заявляла о том, что единственная игра, в которую он хотел бы сыграть, требовала от игроков обнажиться и принять горизонтальное положение.
Он разочарованно вздохнул:
— Я и впрямь не понимаю, о чем вы толкуете, Пандора.
— В таком случае позвольте мне заявить открыто, у меня нет желания ни теперь, ни в любое другое время в будущем брать на себя сомнительную честь быть вашей следующей любовницей!
Запальчивая речь так поразила Руперта, что пальцы его разжались и скользнули по шелковистой коже ее обнаженной руки, позволив избавиться от его хватки, грациозно выпрыгнуть из кареты и величественно прошествовать к парадной двери, которую дворецкий моментально захлопнул за ней, явно следуя инструкции хозяйки.
Руперт откинулся на сиденье, слишком потрясенный, чтобы хоть что-то предпринять.
«Пандора верит в то, что приглашение в оперу, желание побеседовать с ней сегодня днем, поцелуй в карете свидетельствуют о намерении сделать ее любовницей! Черт!»
Он счел бы эту догадку забавной, а ее ответную реакцию и подавно, если бы это не было так обидно! Открытое оскорбление!
— Желаете возвратиться в Страттон-Хаус, ваша светлость?
Руперт несколько секунд взирал на своего грума невидящим взглядом, прежде чем разум взял верх над чувствами.