Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— А по весу Як-3 меньше немецких истребителей? — спросил Сталин.
— Намного! «Мессершмитт» весит три тонны, а «фокке-вульф» до четырёх тонн. Потому-то маневренность Яка-3 лучше, чем у немецких машин.
— Вы слышите, товарищ Василевский? — Сталин взглянул на начальника Генштаба. — Вот чего достигают те, кто постоянно и творчески работает для фронта, а значит, и для победы! Что вы на это скажете?
Василевский ответил, что Яковлев — настоящий герой трудового фронта.
— Я очень высоко его ценю! — резюмировал
— Вы уж слишком, Александр Михайлович, — смутился генерал. — Никакой я не герой, в меру своих сил тружусь, как и все, для нашей победы.
— Самолёт Як-3, о котором сообщил Александр Сергеевич, вновь заговорил Василевский, — безусловно, хорош. Но Генштаб ратует за то, чтобы время от создания нового образца до его серийного производства было как можно короче. Красной Армии очень нужны самолёты, а их не хватает.
— Разделяю ваше мнение, Александр Михайлович, — быстро отозвался Яковлев. — Мы с вами об этом уже говорили и критику вашу учли. Готовить Як-3 для серийного производства будем так, чтобы это не привело к снижению выпуска других типов ми шин. — После небольшой паузы генерал вдруг добавил: — У нас, товарищ Сталин, есть одна задумка. На Як-3 мы поставим новый мотор Климова, он мощнее.
— И что это даст? — насупил брови Сталин.
— Увеличит скорость самолёта до семисот километров в час!
— Если вам, Александр Сергеевич, удастся это сделать, тогда лучшего самолёта в мире, чем Як-3, не будет! — сказал Василевский.
— Согласен с вами, Александр Михайлович, — улыбнулся Яковлев. — Ия этого добьюсь!
— Сколько вам потребуется времени? — поинтересовался Сталин.
— Месяцев пять-шесть, а возможно, и меньше. К ноябрю такой самолёт будет!
Сталин усмехнулся, в его заблестевших глазах читалось сомнение. Яковлев это увидел, почувствовал себя неловко, однако не смолчал.
— Вы не поверили мне, Иосиф Виссарионович? — грустно сказал он. — Но знайте, если к этому сроку самолёт не будет готов, можете меня разжаловать из генералов в рядовые! Впрочем, я и сам могу снять свои погоны, — ничуть не смущаясь, прибавил он.
Сталин встал, весело улыбнулся:
— Как, товарищ Василевский, согласимся с задиристым генералом?
— Я согласен, Иосиф Виссарионович, но только с одним условием, — тоже улыбнулся Александр Михайлович. — Если Александр Сергеевич сдержит слово, надо ему на погоны добавить ещё одну большую звезду!
— Принимается! — коротко бросил Сталин.
(В первой половине ноября 1943 года, когда Василевский прилетел в Ставку с фронта, чтобы согласовать с Верховным ряд вопросов, ему поздно вечером домой позвонил генерал Яковлев.
— Александр Михайлович, наконец-то я поймал вас! — весело проговорил генерал. — Помните наш разговор в апреле этого года в кабинете товарища Сталина? Мы все трое тогда заключили что-то вроде пари?
— Помню, Александр Сергеевич, вы тогда заявили, что к
— Докладываю вам как начальнику Генштаба и заместителю наркома обороны: такой самолёт уже готов. Лётчик-испытатель достиг на нём скорости больше семисот километров в час! Это самый быстроходный истребитель в мире! Я так счастлив!
— Давайте скорее эту машину на фронт, наши лётчики ждут её! — сказал Василевский. — Этот ваш Як-3 может стать для них хорошим перехватчиком вражеских машин, не так ли?
— Вы умница, Александр Михайлович! Попали в самую точку! Я сгораю от нетерпения доложить об этой машине Сталину, а он всё ещё на Тегеранской конференции.
— Могу вас порадовать, Александр Сергеевич, я говорил с Верховным по телефону. Послезавтра он возвращается в Москву. Вы не забыли о большой звёздочке на свои погоны?
— Я-то не забыл, а как вождь?
— Напомните ему об этом, — посоветовал Василевский. — Но Иосиф Виссарионович всегда держит своё слово. По крайней мере, я сужу об этом по себе.
Вскоре после возвращения Сталина с Тегеранской конференции генерал Яковлев был у него на приёме по поводу нового Як-3. Верховный высоко оценил то, что он сделал, и дня через три ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. Василевский узнал об этом от командующего ВВС Красной Армии генерала Новикова, когда встречался с ним на фронте. — А.3.).
12 апреля вечером в Ставке состоялось совещание. Прибывший с Воронежского фронта Жуков не успел даже умыться с дороги, освежить лицо холодной водой после утомительного пере лета. И когда он попросил разрешения выйти на минуту, чтобы привести себя в порядок, Верховный сказал:
— Ничего, товарищ Жуков, не волнуйтесь, тут все свои люди, так что не будем терять время и начнём нашу работу. Вам слово, товарищ Василевский...
После тщательного обсуждения обстановки на фронтах было принято предварительное решение о переходе Красной Армии it преднамеренной обороне.
— Но выдержат ли наши войска удар крупных масс немецких танков? — спросил Сталин. — Этот вопрос меня крайне волнует...
— Мы выбьем фашистские танки в обороне, а потом и сами гы несём по врагу чувствительные удары, — усмехнулся Жуков.
В сорок первом боялись немца, теперь же немец нас боится!
— Генштаб также считает, что надо обескровить противника в оборонительном сражении, а затем перейти в контрнаступление, — добавил Василевский.
— Мы сделали все расчёты, посмотрели наши силы, учли, чем располагает враг, и вывод напрашивается один — сдержать натиск фашистов, а потом ударить по ним! — заявил заместитель начальника Генштаба генерал армии Антонов, который впервые после назначения на новую должность принимал участие в столь ответственном обсуждении вопросов Ставки.