Жиган: жестокость и воля

Зверев Сергей

— Вы знаете, — засуетился он, — это просто замечательно, это великолепно. Я сейчас ему позвоню. Он у себя в кабинете, да? Наверное, он не мог пересилить себя и позвонить мне первым.

Едва он потянулся рукой к телефону, висевшему на стене в прихожей, как молодой человек молниеносным движением вывернул ему за спину руку, вырвал из нее нож и швырнул Долгушина о стену. От боли Никита едва не потерял сознание.

— Что вы делаете? — простонал он. — Я не понимаю.

Молодой человек, в одной руке держа

нож, другой распахнул наугад первую же дверь рядом с прихожей. Это оказалась ванная комната. Он схватил трясущегося от ужаса Никиту за отвороты халата и швырнул его в ванну.

— Что вы делаете? Не на…

Огромная пятерня зажала ему рот. Ярко-красные капли крови брызнули на кафельную стену…

Глава 19

Чернявый замер, с ненавистью глядя на человека, уверенно ворвавшегося в комнату с пистолетом в руке. Еще один остался в прихожей, внимательно наблюдая за вырубленным отбойщиком, третий держал на прицеле Болта.

— Значит, решил самолично меня навестить, Вахид? — медленно проговорил Чернявый.

Вообще-то его гостя звали Вахидом Джамоевичем Михтиевым.

Но едва ли в Запрудном нашелся хотя бы один человек, который об этом знал — за исключением, конечно, людей из его окружения, но и они называли его просто по имени. Вахид говорил по-русски правильно, но иногда намеренно демонстрировал сильный акцент.

Вот и сейчас он широко улыбнулся и развел руки в стороны.

— Хател на тебя пасматреть, дарагой.

Стоило Чернявому сделать едва заметное движение рукой, как Вахид тут же навел на него ствол.

— Не дергайся, дарагой, а то мозги по стенке поплывут.

Не поворачивая головы, он бросил через плечо своему подчиненному:

— Аладдин, проверь, что там у него под подушкой.

Молодой азербайджанец с пистолетом прошел в комнату, остановился возле Чернявого, сунул оружие за пояс и пошарил рукой под подушкой. На его лице появилась злорадная улыбка, когда он вытащил и продемонстрировал Вахиду пистолет «ТТ».

— Ай, как нехарашо, — притворно сокрушаясь, сказал Вахид. — Я к тебе со всей душой, а ты камень за пазухой прячешь.

— Чего ж ты волыну из рук не выпускаешь? — угрюмо произнес Чернявый.

Вахид тут же убрал пистолет, сунув его в подмышечную кобуру, спрятанную под легкой летней курткой.

— Вот теперь можно и поговорить. Аладдин, в этом свинарнике есть хоть один стул?

Боец, изъявший оружие у Чернявого, тут же метнулся на кухню.

Спустя мгновение оттуда донесся звук удара и грохот падающего на пол тела. Потом Аладдин вернулся со стулом в руке.

— Ты что там делал? — мягко спросил его Вахид, усаживаясь возле кровати.

— Дал ему пушкой по черепу, — спокойно ответил азербайджанец.

— Зачем?

— Пусть Икмет

отдохнет.

— Посиди на кухне.

Чернявый облизнул пересохшие губы. Встреча с лидером противоборствующей группировки не сулила для него ничего хорошего.

И как это он так лопухнулся? И волына была под рукой, и орехов в ней навалом. А все этот урод Михута — спрячь, спрячь. Нет, нельзя терять ни секунды, если хочешь остаться в живых.

Чернявый одним прыжком соскочил с кровати и бросился на Вахида.

Они упали вместе со стулом и покатились по полу, вцепившись друг в друга.

В общем, Чернявый поступил правильно. Он мог рассчитывать на что-то, только оставшись с Вахидом наедине, пока два других азербайджанца находились за стеной.

Но ему не повезло. Он не дотянулся до пистолета сразу и в борьбе с противником потерял драгоценное время. Аладдин успел вбежать в комнату и несколько раз ударить Чернявого по почкам.

Наглотавшийся таблеток главарь братков не сразу почувствовал боль. Его продолжали бить, а он упрямо тянулся к оружию Вахида.

Наконец страшный удар рукояткой пистолета обрушился ему на голову. Он обмяк и затих.

* * *

… Очнувшись, Чернявый увидел перед собой серый, в разводах потолок. Голова страшно болела, и он попытался нащупать ушибленное место.

Однако ему не удалось этого сделать. Он лежал на кровати с вытянутыми вдоль тела руками, крепко обмотанный и связанный простыней. Ноги тоже оказались связанными.

Рядом на стуле сидел ухмыляющийся Вахид, держа в одной руке дымящуюся сигарету.

— Ну что, ты еще живой? — с издевкой спросил он. — Я же тебе сказал — не дергайся.

— Чего надо? — просипел Чернявый.

— Хотел в глаза тебе посмотреть, дорогой. Как-то совсем ты меня не радуешь.

— Я тебе не бикса центровая, чтобы радовать. И не кум на зоне, которому ты жопу целовал.

Вахид поморщился.

— Ай, хамишь. Это совсем не разговор получается.

— Хочешь ухайдокать? Давай. Не хера тут в цацки играть.

— Ай, какой ты быстрый, — покачал головой Вахид. — Настоящий русский. У нас на юге с гостями разговаривать так не принято.

— Тарапыца над а нэт. Я уже где-то это слышал, — Чернявый нашел в себе силы улыбнуться.

— Ай, маладец, у тебя еще хватает смелости шутить? Как ты там сказал — тарапыца нада нэт? Ха-ха-ха.

— Пошел ты, — огрызнулся Чернявый.

— Опять хамишь. Ну не хочешь смеяться, тебе же хуже.

Вахид пару раз затянулся, стряхнул пепел под ноги, поднес к лицу тлеющий кончик сигареты и подул на него. Потом, разглядывая красный огонек, он как бы между прочим спросил:

— Ты зачем на «Агдам» наехал? Чернявый молчал. Тогда Вахид еще раз подул на сигарету, медленно поднес ее к руке Чернявого и сказал: