Жиган: жестокость и воля
Шрифт:
Это дало Жигану выигрыш в несколько драгоценных мгновений. Он смог вскочить на ноги и занять боевую стойку.
Ярость сыграла с Матвеем злую шутку. Потеряв свое обычное хладнокровие, он пошел в атаку первым и нанес несколько прямых ударов руками и ногами.
Константин удары успешно блокировал, пропустив лишь один довольно чувствительный — по голени.
Его противник слишком неосмотрительно пошел на сближение, и Панфилов сумел поймать его на противоходе смачным ударом в лоб в ту самую Магометову печать,
Заметив, что его поверженный противник делает попытку встать, Константин прыгнул на него ногами. Его ступня буквально погрузилась в грудную клетку Матвея.
Раздался хруст ломающихся костей и последний вопль врага, полный смертной муки.
Черная вена на лбу Матвея, вздувшись в последний раз, лопнула. Кровь растеклась под кожей громадным темным пятном.
Панфилов с отвращением убрал ногу, будто только что раздавил ядовитую гадину.
Под столом он увидел огромный, сверкающий никелированной сталью пистолет. Очевидно, он принадлежал Вахиду, тому самому азербайджанцу, который сидел рядом с Матвеем, пересчитывая деньги.
Панфилов поднял оружие и осмотрел его. Это была «беретта» с двухрядным магазином и емкостью на пятнадцать патронов. Константин слыхал об этом оружии, но прежде ему никогда не доводилось держать его в руках.
Он взвесил пистолет на ладони, попробовал подержать на вытянутой руке. По своим габаритам и весу он был, конечно, куда внушительнее пистолета Макарова, но в ладони лежал удобно. Предохранитель, так же как и у Макарова, расположился на затворе.
«Пригодится».
Преодолевая отвращение, Константин обшарил карманы Матвея. Он не представлял точно, что ищет, но твердо знал: со смертью Матвея маленькая война, которую начал Жиган, еще далека до завершения.
Нащупав в одном из карманов небольшой кусочек плотного картона, Панфилов вытащил его на свет.
Это была визитная карточка. «Совместное советско-германское предприятие „Интермедсервис“. Елизаров Михаил Константинович. Заместитель начальника отдела». Внизу был указан рабочий телефон.
— Здравия желаю, товарищ капитан.
Глава 28
— Жиган! Ты никак опять воевал?
Раскрасневшаяся физиономия Терентия вытянулась от изумления. Увидев перед собой Константина, испачканного мелкими брызгами крови, он отступил на шаг назад.
— Заходи, что ли…
Панфилов вошел в квартиру своего давнего друга и, прислонившись к стене, тяжело выдохнул:
— Устал…
Прислушавшись к гомону голосов на кухне, он вопросительно посмотрел на Терентия.
— Это мы тут с пацанами сидим… Братков поминаем.
— Что за пацаны?
— Гоша и Сухой, которые у Чернявого были. Да ты не обращай внимания, лучше расскажи, что стряслось.
— С Матвеем только что разобрался.
— Это тот, который на твоего дружбана
— Другого выхода не оставалось. У тебя шмотье какое-нибудь есть? Мне переодеться надо.
— Найдем. Ты бы хоть сполоснулся, что ли… Руки все в кровище…
Константин глянул на окровавленные суставы.
— Проволокой порезал, а так — цел.
— Это, значит, чужая? — Терентий ткнул пальцем в темные следы брызг на куртке.
— Хер ее знает…
— Ну иди в ванную. Я сейчас.
Спустя четверть часа посвежевший Жиган вышел из ванной комнаты и направился на кухню.
Терентий выделил ему из своих запасов измятые, но довольно чистые брюки и рубашку с рукавами, не доходившими до запястий.
На кухне стоял густой дым. Гости Терентия беспрерывно курили. Стол, забросанный яблочными огрызками и недоеденными кусками колбасы, скрипел и шатался. Прозрачной жидкости в бутылке оставалось только на самом донышке.
— Это Жиган, — представил друга Терентий. — Мой кореш.
Константин, закатывая короткие рукава рубашки, уселся на подоконник.
Гоша и Сухой, до этого оживленно обменивавшиеся мнениями по поводу собственного будущего, умолкли.
Константин понял, что они опасаются говорить при малознакомом человеке.
— Чернявого где похоронили? — спросил он.
— На городском, рядом с остальными, — ответил Гоша. — А че?
— Да я на похоронах не был… Чьих рук дело знаете?
— Весь город знает, — мрачно сказал Сухой. — «Обезьяны», суки, мало мы им вперли в «Агдаме»…
— Ты там был? Гоша ухмыльнулся.
— Мы оба там были, — ответил он.
— Стволы еще остались? Гоша и Сухой переглянулись.
— А че?
— Дело хочу предложить. Одному, боюсь, не управиться.
— А че делать надо?
— Жиган войну начал, — вставил Терентий. — Он у нас герой.
— Помолчи, — закурив, сказал Константин. — Мне нужны стволы и люди.
— А че, завалить кого-нибудь хочешь? — спросил Гоша и глянул на Сухого. — Ты как?
— Если б на «обезьян» — пошел бы. Мы с «азерами» еще рамсы не развели.
— Уже развели, — сказал Жиган.
Он коротко поведал браткам о происшедшем час назад на северной окраине города.
— За слова отвечаешь? — спросил Гоша.
— Отвечаю. Братки повеселели.
— Тогда за нами должок. А долги, по понятиям, надо платить.
— Верный базар, — заметил Сухой. — Так что, собираемся?
— Тачка во дворе, — сказал Жиган. — Едем в Москву.
— Ну, крутняк! — восхищенно сказал Сухой. — Столицу бомбить будем!..
… Закончился вечер восемнадцатого августа. Наступило девятнадцатое…
Машина мерно покачивалась на изгибах шоссе. Жиган почувствовал, что его начинает клонить в сон, и включил магнитолу.
Из динамиков донесся хриплый голос: