Жиган: жестокость и воля
Шрифт:
Но его напарнику уже ничто не могло помочь.
Грузное тело капитана лежало в луже крови, растекшейся из громадной раны на затылочной части черепа. Над правой бровью виднелось аккуратное, идеально круглое отверстие.
Выражение лица Костенко было таким удивленным, словно перед смертью он увидел что-то необычное.
Склонившись над ним, младший лейтенант Стрельцов испытал пpиступ тошноты и отвернулся.
Внезапно за его спиной раздался нарастающий гул двигателя.
Оглянувшись, Стрельцов понял, почему преступники
На шоссе возле изувеченной милицейской машины остановилась длинная, как пожарный шланг, ярко разрисованная фура с тяжелым тягачом «Мерседесом».
Заскрипели тормоза. Из кабины высунулся водитель, розовощекий круглолицый толстяк в майке и кепке с длинным козырьком.
– Цо се здажилося? – крикнул он.
Стрельцов мотнул головой, стараясь понять, что говорит шофер. Лишь потом он сообразил, что на «Мерседесе» иностранные номера.
– Ты кто такой? – закричал гаишник.
– Польска. Разумешь?
– Поляк, что ли?
– Так, так, – закивал водитель, – поляк.
– Только пана на мою голову не хватало… – вполголоса проговорил Стрельцов.
– Цо?
– Да ничего, – отмахнулся Стрельцов, – погоди.
Пожав плечами, поляк выбрался из кабины своего шикарного «Мерседеса» и, не решаясь идти дальше, терпеливо стоял возле машины.
Пытаясь подавить в себе брезгливость, Стрельцов осторожно повернул голову капитана Костенко и в ужасе зажмурился.
Первый раз в жизни ему пришлось вот так близко увидеть развороченный череп и перемешанные с кровью сгустки мозга.
Если бы обстоятельства не заставили Стpельцова думать об ином, его бы навеpняка выpвало…
Стараясь не испачкаться в луже крови, он встал и, кривясь, на всякий случай вытер руки о галифе.
– Во бля… За клубникой пошел…
Рассеянно вертя головой по сторонам, Стрельцов почему-то остановил взгляд на фуражке капитана Костенко. Головной убор валялся метрах в семи от трупа.
Неожиданно Стрельцов поймал себя на мысли – я ведь мог очутиться на его месте…
Секундное оцепенение прошло. Стрельцов быстро направился к машине, не обращая внимания на водителя-поляка.
Корпус «Жигулей» был изрешечен пулями так, словно из него пытались сделать сеточку для душа. Под ногами младшего лейтенанта хрустели стекла из разбитых окон вперемешку с кусочками отбитой краски.
Стрельцов нагнулся и, не открывая дверь, просунул голову в окно.
– Мать твою за ноги, – выругался он, увидев раскуроченную переднюю панель и вдребезги разбитую рацию.
Выпрямившись, младший лейтенант с тоской оглядел спущенные колеса искореженных «Жигулей» и покачал головой.
Неожиданно он обернулся к поляку.
– Слышь, как там тебя… пан, ты ж дальнобойщик, да? – и тут же дал самому себе ответ: «Да он, наверное, по-русски не петрит ни хрена».
Но поляк, к его удивлению, закивал головой.
– Так,
– А рация у тебя есть?
– Цо?
– Ну рация, радио. Понимаешь?
Стрельцов приложил руку ко рту, изображая переговорное устройство.
– Так, так, пан милициянт, розумем, – радостно закивал поляк и тут же огорошил младшего лейтенанта – Не, рации нема.
– Как нет? Должна быть.
– Так, повинна, але… як цо бендзе по-российску… в ремонте.
– Да чтоб тебя развернуло и кинуло! – в сердцах воскликнул младший лейтенант, рубя рукой воздух.
Поляк кивнул головой в сторону лежавшего на обочине капитана Костенко.
– А цо с другим паном милициянтом?
– Цо, цо, – зло передразнил его гаишник, – хрен через плецо. Не видишь, что ли, труп. Убили его.
– О, матка боска, – поляк перекрестился.
Стрельцов с ненавистью посмотрел в ту сторону, куда пару минут назад отправился «КамАЗ» с убийцами капитана Костенко. Ему даже показалось, что он еще видит заднюю стенку фуры.
Стрельцов подошел к водителю «Мерседеса».
– Слушай, пан. Навстречу тебе только что ехал «КамАЗ». Понимаешь?
– Так, так, разумем.
– Ты номера его не запомнил?
– Не, пан милициянт.
– От же люди! – раздосадованно воскликнул младший лейтенант, не замечая сам, что повторяет любимое выражение капитана Костенко.
– Ниц не могем зробить, – развел руками поляк.
– Ладно, – мотнул головой гаишник, – я сам тоже хорош, на номера внимания не обратил. Хотя погоди, погоди… А они вообще были?
Ему удалось припомнить, что номерной знак «КамАЗа» был забрызган грязью.
– Эх, что же делать-то? – Стрельцов растерянно обернулся, проведя рукой по коротко стриженным волосам. – Что делать? Уйдут же сволочи.
На обочине дороги, неподалеку от трупа капитана Костенко, Стрельцов увидел несколько темных пятен.
– Я тебя все-таки зацепил, паскуда, – процедил он сквозь зубы.
– Цо пан милициянт поведзял? – недоуменно спросил поляк.
– А, так… – младший лейтенант подошел к водителю. – Слушай, пан, садись в свою гаргару и езжай вперед. Понятно? Вперед, – для пущей убедительности Стрельцов махнул рукой вдоль шоссе. – Увидишь милицию, остановись и расскажи, что здесь убили капитана Костенко. Понимаешь?
– Так.
– Запомни фамилию – Костенко.
– Так, зразумялэм – Костэнко.
– А я предпринимаю меры… – Стрельцов замолк на полуслове и бросился на середину шоссе. – Стой, стой!
Он замахал руками, останавливая мчавшуюся навстречу ему черную «Волгу».
Водитель легковушки, увидев размахивающего руками милиционера, сбросил скорость и затормозил.
– Подожди! – закричал ему младший лейтенант и снова бросился к поляку-водителю.
– Так ты понял, что надо сказать? Убит капитан Костенко, а я преследую преступников. Ну, я не знаю, как это по-вашему.