Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском
Шрифт:
Я говорю:
– Да нет, не надо. Будь собою. Даже если ты глупости наговоришь, я вырежу. Ничего не бойся. Будь свободным.
И он стал читать свои лирические стихи, которых я никогда не слышал. Он был невероятно трогательный, нежный. И даже какой-то беззащитный. Я над ним подшучивал, а он не отвечал. Я его пытался раззадорить, а он мне отвечал мягко. Это была чудесная передача. И незабываемое воспоминание…
Хорошо бы в нашей стране восторжествовала справедливость по-Успенски!
Александр Левенбук
Эдюля
Так называли Эдуарда Успенского в нашей компании. А были в ней: Феликс Камов (Кандель) известный российский и израильский писатель, автор многих литературных и исторических книг, Эдуард Успенский, самый популярный детский
Вот эти принципы: писать смешно, но не ради смеха; писать не похоже на других; обязательно изобретать свой приём, форму произведения.
Однажды Эдик что-то нарушил, в смысле товарищеской этики. Мы устроили суд над ним. Во время суда я вдруг почувствовал, что все как-то ограничиваются слишком мягкими упреками. Я спросил: «Почему?». Хайт ответил: «Амнистия за талант».
Вся молодость Лившица-Левенбука связана с Камовым и Успенским. Наш успех и популярность – их заслуга. Они написали нам массу прекрасных номеров, смешных и разных. До сих пор, а прошло полвека, многие помнят фразы:
«Начинается массовка,Открывается перцовка».Или:
«Баба, не будь дурой —Занимайся физкультурой!».Или:
«Жил стариксо своей секретаршей».Однажды во дворце спорта Лужники мы исполняли номер «Слухи про артистов», в котором существующие слухи авторы доводили до абсурда. Разговор двух бабок.
Одна:
– Я слыхала, что БернесНавсегда от нас исчез.Вторая:
– Никуда он не исчез,В холодильнике Бернес.В холодильнике доска,Где морозится треска.И на этой вот доскеМарк Бернес лежит в тоске…Вылез, выступил БернесИ опять туда залез.После этих смешных глупостей Марк Бернес выходил на сцену без объявления ко всеобщей радости зрителей.
Мы начали выступать отделением и однажды выехали в длительные гастроли по Сибири и Дальнему Востоку шикарной компанией: Феликс Камов, Эдуард Успенский, Михаил Танич, Ян Френкель, певица Раиса Неменова и мы.
А позже репертуара накопилось и на сольный концерт. И за всё спасибо нашим авторам.
Ещё в период соавторства с Камовым Эдик начал работать самостоятельно. Появились Чебурашка, и Крокодил Гена, и Старуха Шапокляк, и Кот Матроскин, и Дядя Фёдор, и многие, многие другие. И все персонажи были изобретением Успенского, его фантазии и таланта.
Потом судьба развела соавторов. Феликс уехал в Израиль. Эдик несколько раз ездил в Иерусалим, а Феликс приезжал в Москву. Они сохранили самые тёплые отношения.
Мелькают слухи, что Эдик был скуповат. Не знаю. Скорее наоборот. Однажды театру «Шалом» нужна была помощь, и он дал нам серьёзную сумму. Сразу, безо всяких уговоров.
Эдик любил и умел придумывать новые проекты. Он смело сочинял сказку вместе со зрительным залом, он начинал знаменитую «Радионяню» и нестандартную передачу «В нашу гавань заходили корабли». У него всё было: и слава, и популярность. Не хватало только ласки и внимания.
Знаменитый писатель Сергей Михалков придумал Дядю Степу и совершенно заслуженно купался в почестях и признании. А писатель Эдуард Успенский придумал массу таких героев, но не имел почётных званий и почти не имел высоких наград. Наверное, поэтому он любил, когда мы называли его ласково – Эдюля. И называли
Валерий Воскобойников
Для меня он – всегда живой!
22 декабря – день необычный: полушарие наше накрывает самая длинная ночь, а уж в следующие недели ночи укорачиваются, зато дни – становятся всё длинней и светлее. Поэтому 22 декабря можно уверенно называть днём начала светлых надежд. А ещё в этот день в 1937 году родился мой друг и любимый писатель Эдуард Николаевич Успенский.
Когда я читаю лекции по истории русской детской литературы от древнейших времён до сегодняшних дней, то говорю студентам, что вклад Успенского в детскую литературу ХХ века приблизительно равен вкладу Чуковского и Маршака вместе взятых. Для нескольких поколений читателей, родившихся в ХХ столетии, Эдуард Николаевич – это эпоха длиной в половину века, и не только нынешние внучки, но их мамы, а также бабушки с дедушками, воспитывались на его стихах, повестях и мультфильмах, радио- и телепередачах. Мне посчастливилось в году 1965 увидеть в только что после большого перерыва возобновлённом журнале «Детская литература», а потом и изданной отдельной книжкой, одну из первых публикаций Успенского – про знаменитого смешного слонёнка. Эта публикация неведомого тогда поэта стала для меня событием жизни, потому что после десятилетий тусклых детских стихов его стихи были абсолютно новой поэзией. Как когда-то «Крокодил» Чуковского. А уже в следующем году, в 1966, была впервые издана и проза Эдуарда Николаевича: повесть «Крокодил Гена и его друзья». В принципе, уже их с избытком хватало, чтобы Успенский стал известным писателем. Так, в общем-то, и было: книги Успенского мгновенно обрели известность. Но вот только членом Союза писателей он стал очень нескоро. Литературные генералы, точнее – генеральши того времени изо всех сил препятствовали его приёму в эту организацию. Внутренне свободный Успенский был для них человеком чужой крови, и они, привыкшие не столько служить, сколько прислуживаться, это мгновенно почувствовали. Зато, в отличие от них, Успенский стал всенародно любимым писателем. Причём, что показательно: его одинаково любят не только дети и взрослые государства Российского, но, например, и японского, финского, которые тоже давно воспитываются на его книгах. Эдуард Николаевич населил литературу столь большой компанией ярких, характерных и чрезвычайно популярных литературных героев, какой хватило бы десятку других известных детских писателей.
Настоящее знакомство с ним состоялось в феврале 1971 года на семинаре драматургов в Ялте. Так уж получилось, что в столовой Дома творчества нас посадили за один стол. И я в первые минуты общения сообщил ему о любви к его книгам. Он выслушал мои восторженные слова спокойно и предложил после обеда прогуляться по ялтинской набережной. Эти прогулки стали для нас ежедневными. Что мы только ни обсуждали в те часы!
В московской «тусовке» было принято считать его человеком трудным. Я, с десяток лет проводивший вместе с ним всероссийские мастер-классы и семинары молодых, пишущих для детей, а также работавший с ним в жюри премий, могу это мнение подтвердить. С Успенским и в самом деле было трудно общаться, но только жуликам, как из министерств, так и от литературы. Для остальных же общение с ним – было праздником творческой фантазии и неожиданных импровизаций. Людей, привыкших к уравновешенной жизни, неожиданные выходки знаменитого классика иногда обескураживали. Но лишь в первое мгновение. А дальше оказывалось, что в той, конкретной, ситуации именно поступок Успенского был самым правильным и точным. Я, как и другие, тоже не раз становился свидетелем и участником его импровизаций. Например, такой.
В июле 2007 года мы с ним проводили очередной Всероссийский семинар молодых детских литераторов в родном имении Тургенева – Спасском-Лутовиново и однажды вместе с молодыми поехали в город Орёл, где нам полагалось встретиться в детской библиотеке с читателями. И когда нас привезли в эту библиотеку, оказалось, что изнывающие от жары дети уже ждали нас больше двух часов. Я был в растерянности: вести встречу с читателями, да к тому же – с детьми, доведёнными до такой кондиции, невозможно. И, тем не менее, собрался начать вступительное слово. «А давайте играть в “Репку”», – неожиданно прервал меня Успенский. И немедленно стал выстраивать из присутствующих знаменитую сказку.