Жила-была девочка: Повесть о детстве прошедшем в СССР
Шрифт:
…..
– Они хотят с тобой познакомиться, – громко сообщила я Нинке, когда вошла в хату.
– Ещё не хватало Ниночку туда вытащить? – развозмущался дедушка.
– Они ушли уже. Можно мы завтра выйдем, пожалуйста? – я готова была на всё, лишь бы снова увидеть эту улыбочку, и послушать весёлый гогот красивых городских пацанов.
– Всё. Спать, – дедушка выключил свет в прихожей.
Ещё час, лёжа в кровати, в темноте, я убеждала Нинку, какие эти парни классные. Сестра слушала затаив дыхание. А потом неожиданно спросила:
– Хочешь,
У Нинки есть такое качество характера – если она сильно переживает или волнуется, она начинает смеяться. Истерично, до икоты. То, что сестре захотелось анекдотов, свидетельствует только о том, что мой рассказ о пацанах её зацепил. Нинка рассказала короткий анекдот:
– Доктор у меня провалы в памяти.
– И давно они у Вас.
– Кто?
– Провалы.
– Какие провалы?
Я хохотала до слёз, зажимая себе рот подушкой. Нинка, поскуливая, сползла с кровати.
– Девочки, спите, – мягко, но настойчиво попросил дедушка из своей комнаты.
А на следующий день, он неожиданно легко согласился отпустить нас до одиннадцати.
Сейчас на часах уже без пятнадцати, мы торчим на кухне второй час, а готовиться к выходу начали вообще в шесть вечера. Кажется, никто и не собирается приходить к нам сегодня. С чего я вообще взяла, что они придут? Поприкалывались мальчики вчера и думать о нас забыли, а мы вырядились, как невесты, сидим, ждём. Стыдобище!
– Пошли спать, – командую я, – зря только отпрашивались.
……..
Примерно в десять минут двенадцатого я приподнимаюсь с подушки и слышу за окном короткий свист и гул голосов.
– Блин, надо было ждать, – ругаю я себя.
– Пойдём, – подскакивает Нинка.
– Всё. Сходили уже. Нас до одиннадцати отпускали, – я чуть не плачу от обиды.
Почему все нормальные люди гуляют чуть ли не до утра? Кто к нам будет ходить, к таким послушным? Как в следующий раз отпрашиваться? Как дальше вести себя с этими приколистами? Этот чёртов ковшик они долго будут вспоминать. Почему у меня всегда всё через задницу? Когда я уже, наконец, получу паспорт, стану самоуверенной и самостоятельной?
Мы объявляем вам войну
«Городские» ходят к нам на низ редко.
– Приветствую Вас, живущие на отшибе, – театрально здоровается Белый в эти нечастые визиты.
Чаще мы сами ходим вверх, хотя дедушка думает, что мы сидим на своей скамейке. Улица собирается около кормоцеха, а во время дождя внутри самого здания. Таперь войти туда можно не только через дырку в шифере. Сельчане разобрали одну стену по кирпичику, таким образом, сделав большой вход в сарай. Вверху улица всегда большая: кроме нас троих «с отшиба», Швецовой и городской четвёрки, во главе с Белым, на кормоцехе тусуются Тихоновы – три сестры, приезжающие к деду Тихону, Юлька-семиклассница, сдружившаяся с Маринкой-Сонюшкой, Виталик, Юрка и Рустам.
Девчонки Тихоновы – наши главные конкурентки. Непонятно откуда в этом году свалились на нашу
– Лё-ё-ёш, – тянет Ленка Тихонова, – проводи нас до дома, а то там, возле кладбища страшно.
Белый посмеивается, но встаёт и ведёт Тихоновых домой. Возвращается, он, как правило, не скоро.
– Он, наверное, со Светкой встречается, – делится своими догадками Королёва.
– А мне кажется, с Танькой, – вступает в дискуссию Ирка.
– Таньку вчера Виталик провожал, – я готова отдать Тихоновым нашего Виталю, который в свете городских, кажется неотёсанным мужиком. Белого мне жалко. Какая-то доля ревности к трём сёстрам во мне сидит. Нет, я не влюблена в главаря шайки. Наверное, я обязательно бы влюбилась, будь Белый сантиметров на двадцать повыше. Но пока, нет – я не влюблена. Вернее, так: я влюблена во всех сразу. Все они: и Дэн, и Игорь, и Макс – такие интересные и непохожие на наших, сельских. Я не могу сделать выбор в пользу одного из них. Меня смешат приколы Белого, хотя они иногда довольно обидные. Мне приятны прикосновения Игоря, у которого вчера я сидела на коленях. Я не могу налюбоваться на смуглое лицо Дэна. А Макс, который как-то в шутку пригрозил мне, что «зацелует до смерти», с тех самых пор стал для меня просто секс-символом.
Нинке нравится красавчик – Дэн. Королёва выбирает между Игорем и Максом. Ирка, как обычно, ни к кому не питает симпатий, она всегда и во всём находит изъяны. У Белого, говорит она, нос как у орла, Дэн кажется Швецовой слишком женственным, а Макса с Игорем она назвала – «невдалыми». Я ещё очень долго смеялась над этим словом. А я обожаю их всех. Видимо со мной что-то не то, но прояви ко мне хоть капельку внимания кто-либо из городских, я с любым бы начала встречаться. Но парни внимания к нам не проявляют, а только прикалываются.
– Они же издеваются над вами, – доказывал когда-то нам с сестрой дедушка. Однажды вечером он вышел во двор (мы как раз были на нашей скамейке) и услышал, как Белый приставал к Нинке:
– Жена, ты меня любишь?
Хорошо, что дедушка услышал только это. Обычно шуточки Белого, куда более язвительные, а уж, сколько многоэтажных матов я узнала за это лето…
Вообще Белый – очень жестокий и нас он, по-моему, совсем не уважает, даже Королёву:
– Молчи, умнее выглядишь, – частенько говорит он ей.
– Ты подумал, прежде чем это сказать? – злится Маринка, – или, думаешь, тебе всё с рук сойдёт?
Это Королёва намекает, что у неё куча защитников.
– А ты думаешь, что в сказку попала? – ржёт Белый и отворачивается.
Королёва подскакивает и уходит.
– Марин, ты куда? – кричу я ей вслед.
Подруга не оборачивается, будто бы это я её обидела.
– Ну, мы пошли, – прощаюсь я со всеми, как бы извиняясь за поведение Маринки.
– А-а, – тянет Белый, – ну глядите, чтоб я не волновался.