Жилец. Смерть играет
Шрифт:
Письмо из Парижа оказалось в руках Маллета на следующее утро. Читая письмо вслух, он одновременно переводил его для Франта.
«Автор уведомляет о получении запроса от своего уважаемого коллеги и в ответ спешит довести до его сведения следующее. По получении вышеупомянутого запроса он, нижеподписавшийся, немедленно лично провел расследование в отеле „Дюплесси“, (авеню Мажента, Париж, 9е), где подверг строжайшему расспросу управляющего и персонал отеля. Из бесед с ними и просмотра соответствующей корреспонденции выяснилось, что подозреваемый Джеймс действительно появился в вышеозначенном отеле приблизительно в 5.50 в субботу и поселился в номере, предварительно зарезервированном для него агентством „Брукс“ (номер 323,
— Что очень справедливо и правильно, — буркнул Маллет, — хотя это не поможет нам увидеть почерк Джеймса. — Он продолжил чтение.
«Как установлено, служащий отеля такой-то подал завтрак в номер вышеозначенного лица в 10.30, после чего тот немедленно спустился вниз и, уладив вопрос со счетом, отбыл пешком, со своим чемоданом. Нижеподписавшийся отдал официальное распоряжение о его задержании, но пока не удалось найти никого соответствующего описанию подозреваемого. Персонал отеля охарактеризовал его как человека серьезного во всех отношениях…»
— Что это означает? — спросил Франт.
— Да просто то, что он не похож на мошенника, — пояснил Маллет, — потому что имеет ярко выраженную британскую наружность и акцент.
«Работники отеля утверждают, что смогли бы опознать его даже без бороды, от которой он, без сомнения, постарался незамедлительно избавиться. Учитывая те меры, которые введены во Франции для контроля за приезжими, маловероятно, что убийца сумеет долго скрываться от правосудия, если только он уже не вернулся в свою страну…»
— Это звучит как довольно сомнительный комплимент в наш адрес, прокомментировал инспектор.
«Нижеподписавшийся с живым интересом ожидает дальнейших подробностей относительно вышеозначенного лица и просит своего коллегу принять уверения в совершеннейшем к нему расположении».
— И это все, — заключил Маллет, положив тонкие листки с машинописным текстом на стол. — Не считая подписи, которая все равно совершенно неразборчива.
— Но это уже немало, правда? — с воодушевлением откликнулся Франт. — В любом случае это дает нам наводку.
— Это не дает нам никакой наводки, — многозначительно возразил инспектор. — Во-первых, нам еще предстоит установить, что Джеймс — убийца. Я согласен, похоже на то, но мы еще этого не доказали. Во-вторых, надо выяснить, кто он такой, каким образом связан с Баллантайном. К счастью, это письмо в банк дает нам неплохую зацепку.
— Когда мы найдем лорда Генри Гейвстона… — подхватил Франт.
— Вам следовало бы внимательнее читать «Тайме», — перебил его Маллет. Особенно раздел светской хроники. Вот, смотрите сюда. — Он пальцем показал на газетную заметку, и Франт, взяв газету в руки, прочитал: «Среди прибывших в отель „Ривьера“, Брайтон, сэр Джон и леди Буллит, епископ Фоксбери, миссис Эскорт и лорд Генри Гейвстон».
— Никаких особых тайн тут нет, — заметил Франт.
— Да, — согласился инспектор. — И это наводит меня на мысль… Впрочем, бесполезно строить версии, пока нет фактов. Так на чем я остановился? Ах да. В-третьих, мы не знаем наверняка, осел ли Джеймс во Франции или вернулся домой. Возможно, эту поездку в Париж он совершил просто для того, чтобы сбить нас со следа. Рискну предположить, что его явно британский акцент окажется
Раздался телефонный звонок. Маллет снял трубку. Оказалось, ему звонит Бенджамин Браун.
— Я по поводу этого молодого человека, Харпера. Если помните, инспектор, вы просили меня…
— Да, да, — отозвался Маллет. — Конечно, я помню. И что с ним?
— Он только что пришел сюда, — неспешно сообщил мистер Браун.
— Тогда попросите его — пусть будет так любезен немедленно приехать в Скотленд-Ярд.
— Но его уже здесь нет, — брюзгливо проговорил мистер Браун. Представляете, инспектор, он только заглянул — лишь просунул голову в мой кабинет и сказал, что увольняется со службы. А потом вышел — просто вышел, даже не написав заявления. И это после всего, что я для него сделал! Ей-богу, обидно…
— Очень обидно, вне всякого сомнения, — согласился Маллет. — Вы сказали ему, что я хотел с ним увидеться?
— Мне не представилось такой возможности. Меня просто ошеломило его поведение. Он ничего мне не сказал — ни куда идет, ни что собирается делать. Вел себя так дерзко, что у меня прямо дыхание сперло. Это невыразимо обидно…
Маллет повесил трубку.
Поездку в Брайтон ему пришлось перенести на более поздний час, чем он планировал. День прошел в тесных консультациях с Реншоу, офицером, возглавлявшим расследование по делу «Лондон энд империал эстейтс» и ее дочерних компаний.
Реншоу опирался на двух мрачных счетоводов и огромную кипу документов первые его попытки разобраться в дебрях того, что газеты уже открыто называли «грандиозной аферой Баллантайна». Маллет любил выставлять себя чело веком простым — каковым не являлся — и испытывающим ужас перед сложными числами, что было на самом деле. Но под искусным руководством экспертов его провели, завороженного, по бесконечным лабиринтам жульнических махинаций. Детали были сложными, какими они всегда бывают там, где каждое предпринимаемое действие должно сопровождаться полудюжиной других, единственная цель которых — скрыть истинное значение сделки; но общий смысл открывшейся истории был достаточно ясен. Баллантайн практиковал, с исключительным хитроумием и несколькими вариациями его собственного изобретения, хорошо известную форму мошенничества. Стравливая несколько компаний друг с другом и получая возможность искусственно завышать или занижать курсы акций некоторых из них или всех сразу, он вел старую игру грабил Питера, чтобы заплатить Полу, и одалживал у Пола, когда нужно было представить балансовый отчет Питера. В итоге Маллет со свойственной ему прямотой именно так изложил суть дела, а счетоводы, хотя и шокированные его ненаучным подходом, согласились, что приблизительно — очень приблизительно метод Баллантайна состоял именно в этом.
— Только, само собой, — заметил Реншоу, — дело далеко не ограничивалось лишь Питером и Полом. На самом деле в Сити компании Баллантайна были известны как «Двенадцать апостолов». Пара из них, кажется, вообще никогда не функционировала. Думаю, он лишь зарегистрировал их для круглого счета.
— И все они, как я полагаю, с конторами, расположенными по одному и тому же адресу? — спросил инспектор.
— Хотя, как ни странно, среди его личных бумаг мы нашли упоминание еще об одной — «Англо-голландский каучуковый и общеторговый синдикат», с адресом Брамстонз-Инн, неподалеку от Феттер-Лейн. Баллантайн платил за аренду офиса помесячно, но, похоже, там никогда не велось никаких дел. Во всяком случае, когда я пришел туда, помещение оказалось совершенно пустым — и, похоже, уже на протяжении некоторого времени было таким.