Жили-были(Русские народные сказки о боге, черте, и попе, и хитроватом мужике)

Круглов Юрий

А она вперед его успела прибежать домой и легла на печку. «Муж, что же ты мотовила не сделал?» — «Да вот так и так». — «То-то и дело». Только через некоторое время мужик опять пошел мотовило делать, она опять прибежала другой дорогой и то же прокричала. Он опять не сделал мотовила. И в третий раз то же.

В четвертый раз взял да и срубил. «Пусть, — говорит, — жена умрет, а сделаю мотовило». Сделал мотовило, приносит домой, а жена раньше его прибежала, легла на печку. Муж и говорит: «Вот тебе, жена, и мотовило!» — «Ну, как же я буду прясть? Ведь как сяду, так и умру!» Вот она берет льну, садится прясть; напряла нитку, другую, а третью стала прясть — стала у нее рука опускаться,

потом и сама повалилась, упала и захрапела, начала умирать. Муж и догадался, что она привередничает. «Жена, не умирай! Я тебя воскрешу!» Она ему ничего не отвечает, дух стал захватываться. «Жена, никак, ты кончаешься?» Взял да плетью и начал бить. Как она вскочила да давай бежать!

И стала она с тех пор рукодельная, и стали они хорошо жить.

Праздник Окатка

У жены был муж и любовник был. Муж как- то собрался в лес за дровами, ей говорит: «Жена, спекла бы хоть блинов сегодня!» Жена отвечает: «Что сегодня за блины! Ведь не праздник». Он впряг лошадь да поехал.

Приходит любовник и говорит: «Что, уехал в лес?» — «Уехал, садись блины есть! А он просил, еретик, я для него и заниматься не стала!» Он тут и сел блины есть.

А муж объехал вокруг дома да лошадку в сторону поставил и заглянул в окошко: видит, любовник блины ест. Стал стучаться. Что делать? А у них кадка большая у печки стояла, отпаривалась. Жена любовнику говорит: «Садись в бочку да ешь блины!» И масленик ему подала.

Открыла мужу, он заходит, спрашивает: «Что же ты, жена? Ведь не хотела печь блины!» Она отвечает ему: «Я узнала, что праздник сегодня Окатку, так бросают блины в кадку». — «Дай мне хоть один блинок съесть за Окатку!» — «Эдакий ты обжора! Сегодня не для тебя печенье, а для праздника, для Окатки!» — и бросила в кадку блин. «Жена, я тогда для Окатки и щи не пожалею— вылью в кадку!» А щи горячие в печке стояли. «Да ты вовсе с ума не сходи, щей не порти!»

А он как схватил горшок да в кадку. Любовник выскочил, заорал, а мужик: «С угощеньем тебя. Окатушка! С праздничком!»

Больше не приходил любовник.

Смутьянка

Вот жили муж с женой. Как они поженились, так жили в любви и согласии, крестьянствовали. У них уж стало четверо детей. А много на свете людей, но много есть и чертей. Один заведует дракой, другой ссорой, третий модой. Одному черту главный старый черт поручил, чтобы этих мужа с женой рассорить, чтобы они подрались. Как он ни старался, что он ни делал, а они никак не ссорятся, не дерутся. Живут себе, как положено в крестьянстве. Вот этот черт бедствовал, бедствовал, да никак их не смутит. Стоит и плачет. Идет баба: «О чем ты плачешь?» — «Да как же мне не плакать? Вот приказано мне Федора с Прасковьей поссорить, а я никак не могу. Кто бы их смутил, я бы тому шапку серебра насыпал». А баба говорит: «Давай шапку, да еще полшапки мне дай, я их так поссорю, что они будут драться каждый день!»

Черт насыпал ей полшапки серебра, она высыпала в фартук и говорит: «В неделю все сделаю».

Вот она сидит дома и поглядывает. Видит, поехал кум за дровами в лес. Она убралась, приходит к ним: «Здорово, кума». — «Поди, здорово». — «Кум-то где?» — «Да за дровами поехал». — «А я, кума, пришла тебя проведать, мне тебя жалко». — «А чего меня жалеть?» — «Да ты ничего не знаешь?» — «Нет». — «У, ягодка, я давно собираюсь прийти, мне тебя жалко. Кум-то что делает! Ведь он с солдаткой Настькой живет! На днях мерку пшена ей принес, сала фунтов десять. Да ты уж, кума, больно проста! Жалко мне тебя. Ведь ребят у тебя четверо! Как

бы они тебя не загубили». — «Да что ты придумываешь, кума, да господь с тобой, да перекрестись, да так сроду никогда не было!» — «Э, ты не говори: если ты мне не веришь, пойди в воскресенье к обедне. Придешь, пообедаешь, а потом возьми ножик, каким он свинину режет, наточи его да скажи: „Давай, мужик, отдохнем“, а ножик под себя положи. Он заснет и во сне все тебе скажет, как это делалось и с чего началось». — «Ладно, попробую». — «Ну, надо идти, кума. Ты ему, смотри, не говори, что у нас было!»

Вышла, идет, глядь — кум дрова везет. «Здорово, кум!» — «Здорово, кума». — «Остановись-ка, кум, я с тобой поговорю». Он остановился. «О кум, дорогой, давно с тобою хочу поговорить». — «Да что такое, кума?» — «Ох, нет, не скажу». — «Да в чем дело-то?» — «Да нет, кум, не скажу, видно, чему быть, тому не миновать!»

Закрылась платком, утирается: «Ох, как жалко, дети останутся сиротами!» — «Да как сиротами? Что ты мелешь, я не разберу». — «Не разберешь, так я тебе толком расскажу». — «Да расскажи, кума, пожалуйста». — «Да, кум, видишь, в чем дело… Ведь кума с соседом живет, в тебе не нуждается, каждый вечер ходит к нему». А он говорит: «Ни-ни-ни, да какой это кобель наговорил? Это черт придумал!»

А черт стоит неподалеку, слушает и думает: «Нет, я бы так не придумал».

Она говорит: «Не веришь! Все об этом говорят. Вот гляди, да смотри не зазевайся, она ножик приготовила тебе голову отсечь, вот придешь и узнаешь». — «Да не болтай! Да моя жена из всех жен желанная!» — «Ну, смотри, свой глазок смотрок!»

Мужик и думает: «Не может этого быть, как же это так? Сколько лет прожили! Ну, ладно, посмотрю».

Пришло воскресенье, сходили к обедне, пообедали; она приготовила ножик и говорит: «Давай, мужик, отдохнем». Легли, она думает, сейчас он заснет. А он вдруг вскочил, хвать, дернул ее за руки, под ней ножик! Схватил ее за косы, давай бить. Бьет да приговаривает: «Не ходи к соседу! Зарезать меня собралась! Черт тебя догадал меня загубить!»

А черт загрохотал, в ладоши забил, заплясал: «Нет, я бы так не догадался, как эта смутьянка!» И отдал ей шапку серебра.

С тех пор бабу ту зовут смутьянкой.

Святая вода

Жили муж с женой. Не было между ними согласия — все спор да вздор. Мужик скажет слово, а баба поперек три.

Не вытерпела она, побежала по людям: что делать со злым мужиком? И научили се: «Сходи, Марья, на гору к колдуну. Поклонись ему, он твоего мужика присмирит, спокойно будет в доме!»

Прибежала она к колдуну: «Дедушка, я к тебе». — «Да что, дитятко, надо?» — «Мужику своему не рада стала. Всяко меня ругает. А я его еще пуще. Он мне слово — я два. Чуть не деремся!» — «Есть, — говорит старик, — у меня чудесная вода. Как только мужик начнет ругаться, ты набери их в рот, да не пей, и чтоб ни одной капли не вылилось. Иначе не будет тебе счастья».

Подает ей бутылочку с водой (налил ее из кадушки) и наказывает: «Храни ее за иконой. Это святая вода». — «Спасибо, дедушка, век тебя не забуду», — благодарит она.

Пришла домой, мужик вернулся с работы, ворчит, недовольный чем-то. А она набрала воды в рот — и ни звука. Пошумел муж, не связывается с ним жена! Он и думает: «Образумилась старуха, не стала со мной препираться». В другой раз принялся он ругаться. Она к иконе, отпила воду и рот не открывает. «Слава те, господи, — говорит мужик, — с такой женой только и жить! Живи да радуйся! Слова поперек не скажет!»

Сидит жена рядом, глаза веселые, а губы не улыбаются: боится пролить святую воду.