Жили-были солдаты (сборник)
Шрифт:
На футбольном матче капитан Насибулин вчера действительно не был, поскольку находился в это время с сыном на представлении в цирке «шапито».
— Я был вчера в «шапито».
— У нас тут тоже был «шапито». Твой Чудик из выгоднейшего положения не забил гол. Смотри сам: вот тут лежит вратарь, тут стоит Чудик, а вот тут мяч. Что же делает твой Чудик?..
— Что он делает? — спросил Насибулин.
— Он стоит и ждёт, когда вратарь встанет на место!.. Мы ему кричим: «Бей!!!» А он стоит и ждёт. Просто псих какой-то. Нет, я его отправлю сегодня на гауптвахту.
Капитан
— Отравить его на гауптвахту могу я. Ты не его командир взвода.
— Значит, отправишь ты. А не ты, так командир полка. А не командир пола, так…
— Министр обороны, да?..
Капитан Зацепин засмеялся. Настроение его немного улучшилось.
— Коля, — спросил вдруг капитан Насибулин и даже остановился, потому что в голову ему пришла странная мысль, — ас кем наши вчера играли?..
— С кем — с танкистами.
— А у них там в воротах случайно стоял не… — Капитан Насибулин заглянул в газету. — Не ефрейтор Оленич?
— Оленич. А ты его знаешь? Классный вратарь, между прочим.
— Коля, это друг моего младшего сержанта Чудика.
Теперь капитан Зацепин тоже остановился.
— Я же говорю: твой Чудик — псих. Друзьям он, видите ли, голы забивать не может. Давай отправим его на гауптвахту, а?
— Нет, мы не будем отправлять его на гауптвахту. Я своих музыкантов в обиду не дам. Мы будем хлопотать о предоставлении ему отпуска. С чего ты начинаешь свой день?..
— С физзарядки, — ответил раздосадованный Зацепин.
— А надо начинать с газеты. На, почитай.
И капитан Насибулин протянул ему свежий номер газеты.
Через несколько дней младший сержант Чудик уезжал в Ленинград.
Командир танкового полка — в виде поощрения — наградил ефрейтора Оленича десятью сутками отпуска.
Командир парашютно-десантного полка полковник Яковенко ограничил отпуск Чудика неделей. Видно, три дня пошли в счёт незабитого гола.
Когда полковник спросил, почему Чудик никому ничего не говорил вплоть до появления газетной статьи, Чудик удивился:
— Да о чём я мог, товарищ полковник, говорить? Ефрейтору Оленичу я только мешал — висел на подножке и всё. Он и в воду велел мне прыгать, чтоб от меня избавиться. Но вы не беспокойтесь, я его уже предупредил: ещё раз неудачно выскочит из ворот — гол я ему забью. Теперь, конечно, уже по возвращении из отпуска…
С недавних пор командир музыкантского взвода капитан Насибулин стал замечать, что его подчинённый рядовой Карымшаков резко изменился: стал, что ли, более задумчивым, даже нервным, стал натыкаться на товарищей и старших офицеров (что вообще недопустимо), плохо есть, плохо спать, а в самые ответственные моменты, когда краса и гордость парашютно-десантного полка духовой оркестр под управлением капитана Насибулина замолкал, вдруг словно просыпался и делал тарелками запоздалое «дзинь» или «бум».
К тому же скопились и другие факты, на которые просто нельзя было не обратить внимания.
Так, во время развода
А дождь барабанил по спинам и фуражкам, проникал в сапоги и карманы, заполнял пилотки и раструбы духовых инструментов.
Один Карымшаков стоял сухим под дождём.
Правда, он при этом сильно краснел и даже довольно невежливо говорил незнакомцу: «Уходи немедленно!»
Но на душе присутствующих всё равно оставался неприятный осадок: если условия созданы для всех равные, почему рядовой Карымшаков должен находиться под персональным зонтом?..
Что касается неизвестного, то он, взглянув с непередаваемой грустью на Карымшакова, тотчас же уходил. А если быть точным, то растаивал, исчезал, испарялся за завесой дождя.
Факт второй. Некоторое время тому назад возле контрольно-пропускного пункта полка, то есть буквально в каких-то двадцати метрах от въездных ворот, расположился некий неизвестный в тюбетейке и с большим сапожным ящиком. На ящике было написано: «Бесплатные услуги. Чистим сапоги».
Было установлено, что сапоги неизвестный чистит (во всяком случае, пытается чистить) только рядовому Карымшакову. Когда же и другие старались подсунуть, тут же вывешивал табличку: «Обед».
Говорят, рядовой Карымшаков демонстративно и с особым старанием надраивал свои сапоги ваксой на виду у неизвестного и при этом обращался к последнему со следующими непонятными словами: «Ну что, выкусил?..»
Неизвестный смотрел на действия рядового Карымшакова с невыразимой грустью.
Факт третий. Во время строевых занятий, когда нещадно палило солнце и всем музыкантам, включая капитана Насибулина, очень хотелось пить, когда даже вороны попрятались, а спасительную тень — против всех законов физики — отбрасывала почему-то только длинная и тощая фигура капитана Насибулина, появилась тележка с газированной водой. Толкал её неизвестный в тюбетейке.
Он подрулил прямо к рядовому Карымшакову, налил полный стакан и протянул — искрящийся, холодный, с лимонным соком:
— Пей.
— А остальным? — строго спросил Карымшаков.
Неизвестный тут же повесил табличку: «Обед».
Тогда рядовой Карымшаков молча отстранил стакан и коротко сказал неизвестному:
— Уходи.
Неизвестный посмотрел на Карымшакова с невыразимой грустью.
Факт четвёртый: странное происшествие на почте.