Жили на свете ребята
Шрифт:
– Синих и не нужно. Возьми черную, - старпом отворил дверь и, скрыв от Прохора добрую усмешку, вышел.
С трудом протащив нитку в ушко, Прохор принялся за дело. Но оно оказалось не простым. Пуговица была оторвана как раз в том месте, где находился внутренний карман. Просунуть иголку в отверстие пуговицы очень просто, но как иголку вернуть, если она оказалась в кармане? Прохор измучился, даже вспотел, потому что торопился, каждую минуту ожидая возвращения старпома. Нитки путались, не продергивались и
Залезая в карман в поисках иголки, Прохор с досады даже вслух вспомнил черта, но это никак не помогло. Тогда, торопясь, он решил прошивать весь карман и подкладку. "Мама дома перешьет", - решил он.
Иголка уже дважды пробила карман, когда в каюту вошел Михаил Степанович.
– Нет, так не годится, - сказал старпом, осматривая курточку.
– Как же ты в карман будешь что-нибудь прятать? Он у тебя почти зашит. Да и подкладку прошивать не следует. Посмотри, как другие пуговицы пришиты, подкладка нигде не задета. Ты разве никогда не пришивал пуговиц?
– Не пришивал, - признался Прохор, краснея.
– А кто же тебе пришивает? Мама?
– Мама.
– А как же ты в море пойдешь без мамы?
Маленьким ножом Михаил Степанович отрезал пуговицу и вытащил обрывки ниток. Потом, ловко действуя иголкой, старпом быстро пришил пуговицу. Как заметил Прохор, иголка все время была на наружной стороне курточки. Почему он никогда не смотрел, как пришивает пуговицы мать?
ВСТРЕЧА
Михаил Степанович любил ребят, и он даже с удовольствием для себя обошел с Прохором почти весь пароход. Он рассказывал мальчику об устройстве судна и судовых механизмов.
Потом они умылись и пошли в кают-компанию обедать. Прохор застеснялся и хотел отказаться, но он почувствовал, что проголодался. И, кроме того, ему хотелось посмотреть кают-компанию и как обедают моряки.
За длинным столом сидели штурманы и механики. Кресло в конце кают-компании у стола пустовало. Прохор сообразил, что это было место капитана.
– Это и есть ваш сын, Михаил Степанович?
– спросил один из моряков, глядя на Прохора.
– Нет, знакомый, будущий моряк, - ответил старпом.
– А Илюшка должен приехать. Я радиограмму давал.
Прохору нравилось, как моряки, входя в кают-компанию или вставая из-за стола, каждый раз спрашивали у старпома разрешение.
Рисовый суп, котлеты и компот он съел полностью: "Вкуснее, чем дома". Раньше он никогда бы не подумал, что моряки едят рисовый суп и компот. В его представлении это как-то не вязалось с морской жизнью.
После обеда Михаил Степанович и Прохор вышли на палубу. И тут они встретили трех мальчиков. Такой встречи Прохор совсем не ожидал. Он даже не поверил своим глазам. Среди этих мальчиков был Кирилка. Зачем он здесь?
Одного из мальчиков Михаил Степанович обнял
– Ну, что нового дома? Как мама, дедушка, ребята?
– Все хорошо, папа. Ждут тебя, не дождутся.
– Вот знакомься, Проша. Это мой сын, Илюша Ильин.
Прохор мучительно обдумывал, как объяснить Кирилке свое появление на пароходе.
Пока Михаил Степанович разговаривал с сыном, Кирилка спросил у Прохора:
– Ты чего тут делаешь?
– Да так, нужно было, - хмурясь, ответил Прохор.
– А мы на моторке приехали.
– С кем?
– Одни, втроем. Илюшка сам с мотором управляется.
– Ври, - не поверил Прохор.
– Не хочешь - не верь.
– Жаль, что вы к обеду опоздали, - сказал Михаил Степанович.
– Ну, пойдемте, у меня в каюте кое-что найдется.
Он вызвал в каюту официантку и попросил принести хлеба и вилки, а сам открыл ребятам банку рыбных консервов.
– Михаил Степанович, - прошептал Прохор, - вы, пожалуйста, не говорите ребятам, зачем я был здесь.
Старпом понимающе кивнул головой.
Когда Михаил Степанович вышел из каюты, Кирилка опять спросил:
– Прохор, ты зачем на "Сахалин"-то приехал? Ты знаешь Илюшкиного отца?
– Письмо Михаилу Степановичу принес, - ответил Прохор, теперь уже уверенный, что его тайна не раскроется.
Вероятно, Кирилка поверил, потому что задал совсем другой вопрос:
– А про БОН что-нибудь узнал?
– Ничего не узнал, - сердито ответил Прохор, вспомнив о своей двойке.
– Не до этого...
В каюту вернулся Михаил Степанович.
– Теперь я свободен, - сказал он.
– Капитан пришел. Можно и домой ехать. Новоселье, значит, будем праздновать?
– И дедушкин юбилей, - добавил Илюша.
– Вот это здорово, - заметил Михаил Степанович.
– Сразу три праздника: встреча, юбилей и новоселье! Как мотор?
– Мотор не подведет, папа, не беспокойся. Мы его с дедушкой хорошо отремонтировали.
Вскоре все уже сидели в моторной лодке. Только Прохор остался на причале. Михаил Степанович поместился на корме у руля. Илюша возился у двигателя, как настоящий моторист, быстро запустил его.
Если бы Прохор не видел сейчас все это своими глазами, он никогда бы не поверил, что мальчишка, почти его ровесник, может обращаться с мотором. Прохор вспомнил историю с пуговицей, и ему стало досадно за себя.
Илюша стоял, наклонясь к двигателю, и сосредоточенно прислушивался к его глухому постукиванию. Рукава его полосатой рубашки были закатаны выше локтей. Руки маленького моториста лоснились от масла.
Вокруг расстилалась сверкающая гладь большой реки. Моторка, оставляя за кормой отлогие волны, неслась все вперед и вперед.