Жилины. История семейства. Книга 1
Шрифт:
– Домой Иван отправился рано утром. На улице совсем темно было, и только луне изредка удавалось подсвечивать землю. Её почти полный диск то и дело скрывался за набегавшими перистыми облаками, заполонившими небо, иногда такими плотными, что дорогу совсем было не видать – того и гляди в яму какую-нибудь угодишь. Но чаще лунный силуэт проглядывал сквозь белёсую пелену, и идти можно было уверенно. Вот Иван и шёл так быстро, как только мог. Вспотел даже. Хоть уже и привык ходить на большие расстояния, но там он был с дядей Тихоном, а сейчас пришлось идти одному, да ещё в такую темень. Выпавший было снег весь стаял, и чёрная дорога терялась во
Первый участок пути он хорошо знал, заблудиться не боялся. К тому времени, когда рассвело, он отшагал чуть ли не пяток вёрст и как раз подошёл к повороту в сторону Владимирки. Там уже был большак и стояли верстовые столбы, по которым иди и иди, ни за что не собьёшься. Но до тракта оставалось ещё несколько вёрст, а Иван уже начал уставать. Скорее всего, больно шустро идти взялся, вот и выдохся быстро. Да и котомка за спиной, казалось, потяжелела.
Только он начал думать, где бы ему присесть, отдохнуть чуток, как сзади, где-то вдалеке, послышалось лошадиное ржание. Иван решил идти до тех пор, пока лошадь его не догонит, а там попроситься на телегу – может, подвезут хоть немного. Тут и топот копыт слышен стал, а вскоре за спиной Ивана появилась целая вереница тяжело гружённых телег. Мужики везли обтёсанные брёвна, скорее всего, сруб большого дома. Иван отошёл в сторону и встал, повернувшись лицом к дороге, как его Тихон учил:
– Встал и стой. Как подвода с тобой поравняется, шапку сними да поклонись. Сам не просись, ежели место на телеге будет и груза не очень много, тебя возчик обязательно спросит, надо ли подвезти. Поблагодари да садись и на все вопросы, что тебе задавать станут, правдиво отвечай, а если чего и приврёшь немного, не боись, не проверят. Научишься хорошие истории рассказывать – тебе цены не будет.
Этот совет действовал безупречно. За те почти полгода, что Иван с Тихоном бродили по деревням, им не раз везло, и их подвозили, иногда прямо до той деревни, куда они путь держали.
Обоз приближался медленно, дорога в этом месте слегка поднималась в гору, и некоторые возчики даже слезли с подвод и шли рядом, держа вожжи в руке. «Вряд ли смогут подвезти», – подумал Иван, отошёл подальше в сторону, чтоб не мешаться, и вновь остановился.
– Благослови тебя Бог, – услышал он голос, раздавшийся с первой телеги. Немолодой возчик, сидевший на передке, с интересом и любопытством смотрел на него. – Куда путь, малец, держишь?
– Спаси Господи, – ответил Иван, – и тебе доброго здоровья. Домой иду, скоро сеять надо, тятеньке в поле помогать буду.
Возчики остановили лошадей, сгрудились рядом с Иваном, достали кисеты, засмолили. Стояли вначале молча, потом первый, который у них за старшого, наверное, был, спросил:
– Как звать-то тебя, парень?
– Иваном крестили.
– Ну, будем знакомы. Феофаном меня кличут. И откуда же ты бредёшь? Да чем там занимался? Ну и куда, тоже скажи.
– Из Жилиц иду, я там в учениках был. Сегодня до дома хотелось бы добраться, не знаю только, успею ли. Денег на постоялый двор у меня нет, а в поле сейчас не поспишь. Придётся идти без остановки.
– Жилицы знаю. Прошёл ты дoбро. Молодец! – Старшой даже головой крутанул, с ещё большим любопытством поглядывая на Ивана. – Наверное, чуть ли не ночью вышел? Идёшь-то куда? Дом твой где? – повторил он вопрос и теперь уже внимательно
– В Лапино мы живём, может, знаешь? Если немного до Вязников не дойти и направо, на Омутово повернуть, то через пяток вёрст наша деревня стоять будет.
– Лапино не знаю, Омутово видел, но бывать там не доводилось. Сами мы в Вязники путь держим, купцу одному терем ставить будем. Сейчас до верха доберёмся – на подводу садись.
Он осмотрел обоз и сказал, обращаясь к кому-то:
– Проша, возьми мальца, у тебя груз полегче, да и сам ты мелкий, а малец – он совсем почти невесомый, так что лошади не в тягость будет.
Феофан помолчал немного и, не дождавшись никакой реакции, спросил:
– Проша, ты меня слышишь или хочешь в ухо получить?
– Да слышу я, тятя, – ответил из-за спины у Ивана юношеский ломающийся голос.
– Прохор, учти, если к тебе обращаются, лучше сразу откликайся. Последний раз предупреждаю. В следующий раз не откликнешься – сочту, что у тебя уши заложило, вот я тебе сразу в ухо и дам, чтобы хоть одно прочистить, – закончил он под громкий смех стоящих рядом возчиков.
Иван обернулся. Позади себя он увидел фигуру в странном одеянии: на голове треух, опущенные уши которого завязаны под подбородком, и длинный, почти до самой земли, овчинный тулуп – видно, с чужого плеча, поскольку был он на пару размеров больше, чем следовало, и висел на своём хозяине как на пугале.
– Пойдём за мной, – сказал молодой возчик всё тем же ломающимся голосом, – меня Прохором зовут.
– Хорошо, дядя Прохор, – откликнулся Иван, направляясь за ним к хвосту обоза.
– И этот тоже дядей меня называет, – плаксивым голосом обратился Прохор неизвестно к кому, затем повернулся к Ивану. – Прошу тебя, зови меня просто Проша. Мы же с тобой почти ровесники. Мне уж дома надоело, что вся малышня зовёт меня дядей. А маменька с тятенькой этим пользуются. Чуть что заявляют мне: «Ты уже вырос, тебя вон дядей называют, а ты…» – Он посмотрел в сторону, и на его лице появилась совсем детская улыбка. – А мне так хочется вновь маленьким стать.
Иван без раздумий возразил:
– А я всегда хотел скорее повзрослеть, чтобы начать работать и маменьке с тятей подсоблять. Поэтому, как предложили учеником стать, пошёл – и не жалею.
Они уже к последней подводе подошли, и Иван понял, почему старшой именно на эту телегу его посадить распорядился. На всех остальных тяжёлые брёвна с досками лежали, а на этой – окна, двери, наличники и прочая мелочь. Гора вроде бы высокая, но лёгкая. Всё было очень аккуратно уложено и надёжно перевязано пеньковыми верёвками. Их не пожалели, всё было обмотано и опутано так, что скоро не распутаешь.
– Кто же это так потрудился? – невольно вырвался у Ивана вопрос.
– Я, – прозвучало в ответ. И всё, никаких объяснений.
– Распутывать же потом замучаешься.
– Ничего, времени много будет, распутаю, зато ничего не потеряю.
Иван от удивления только головой покачал и задал следующий вопрос:
– А что это ты одет так странно? Вроде уже не мороз, а ты в тулупе да треухе.
– Хвораю я постоянно, вот маменька и заставляет так одеваться. Она вообще не хотела, чтоб я ехал, но тятя настоял. А потом, мне в этой одёжке хорошо. Я люблю, когда тепло. Тулуп мне такой большой специально сшили. Великоват, конечно, но зато я в него закутываюсь – и мне тепло. Лошадь за всеми сама идёт, а я сплю. Хорошо так.