Жилищный комплекс

Минибаева Анна

– С нашими возможностями медицины?

– Ну, доктор, который его лечил, был другом моей семьи. К тому же, Ростовы не только мне портили жизнь. Да и наш пластический хирург в то время был не так хорош. В общем, с тех пор никто ко мне больше не лез, а я понял, что люди, подобные им, понимают только язык силы, и никакие дипломатические навыки не помогут, когда на твоем пути стоит человек с пониженными моральными принципами и поддержкой стаи подхалимов.

– Жестко ты с ним.

– Поэтому я и сказал, что тебе не подходит работа силовиком, ты очень добрая.

– Это

плохо?

– Нет, это даже мило, но не для СУЖК. Здесь мы должны выполнять приказы руководства беспрекословно. Поверь, они далеко не всегда бывают гуманными. Если ты откажешься выполнять что-то, успешной карьеры тебе не видать.

Бывают люди, вызывающие противоречивые эмоции: вот Кирилл, например. Ты считаешь его сухим трудоголиком, чуть ли не презираешь, а потом внезапно узнаешь его с другой стороны: упорным и мужественным человеком. А потом вновь разочаровываешься, узнав о его жестокости, которая идет вразрез с пацифистским миром, в котором ты живешь, где любая жестокость вызывает отчуждение и преследуется. И это смешанное чувство восхищения, разочарования и даже страха интригует тебя и заставляет по-новому взглянуть на мир. С таким человеком хочется общаться, чтобы до конца разгадать загадку, которую он таит в своей душе даже вопреки страху, который ты испытываешь к нему.

Неожиданно я вспомнила лекцию, которую читала нам учитель истории Галина Алексеевна о злодеях XXI века. Она рассказывала, что тогда среди молодежи образовался культ плохих парней: люди стали восхищаться злодеями. Если раньше в литературе и фильмах злодеи представлялись просто как антагонисты, то в XXI веке они получили историю. Внезапно оказалось, что плохие парни не сразу стали плохими – их такими сделали невероятно жестокие условия, в которых они оказались. Зритель начал жалеть злодеев, и оттого потянулся к ним своим сердцем. Внезапно оказалось, что злодеи намного харизматичнее добрых героев. Люди захотели посмотреть не на то, как герои побеждают злодеев, а как злодеи снова становятся на путь добра.

Был ли Кирилл злодеем? Нет, он обычный человек, такой же, как все мы, со своими демонами и ангелами на плечах и прошлым с темными пятнами.

Занятая своими мыслями, я не сразу заметила фигуру, которая, пошатываясь, появилась на той стороне холла. Человек подошел уже совсем близко ко мне, когда я, наконец, поняла, что это отец:

– Папа! – я сорвалась с места так резко, что Кирилл еле удержался на зашатавшейся скамейке. – Все хорошо? Как мама?

– Все хорошо, у нас родился мальчик, здоровенький. Роды были тяжелыми, но все хорошо. Он и мама сейчас восстанавливаются в индивидуальных медицинских модулях. Ты стала старшей сестренкой, малышка.

– О боже, как это прекрасно!

– Так, Саманта, теперь мне нужно выпить, – папа потер красные от усталости глаза. – Аня, будь добра, вызови мне такси до бара, – обратился он к своему идентификатору.

Еще около тридцати минут мы втроем сидели в белоснежном больничном холле, пока ждали такси. А потом также втроем отправились в бар. Кирилл поначалу не хотел идти с нами, но мы настояли. Счастье – это очень интимное чувство,

которое люди привыкли скрывать друг от друга, но если кому-то постороннему случилось стать его свидетелем, нужно постараться, чтобы он прочувствовал его сполна.

* * *

Наутро меня разбудил громкий звонок на идент. От неожиданности я вскочила, сорвав одеяло, и почувствовала, как чугунная голова резко перевесила мое тело вбок. Рукой я схватилась за стенку кровати, кое-как стабилизировав свое тело, которым до сих пор управляли неиспарившиеся пары алкоголя. Я сфокусировала взгляд на экране, и секунд пять пыталась понять, кто мне звонит: видеозвонок от Кристины. Как всегда, не вовремя.

– Саманта, привет, дорогая, – бодро пропела Кристина, когда я перевела ее звонок в систему «Умный дом».

Я промычала что-то невразумительное в ответ и зашаркала в гостиную.

– Ужасно выглядишь, подруга. Бурная ночь? – лицо Кристины появилось на кухонном экране.

Я снова что-то промычала, наливая себе воду.

– Ну, судя по полуголому мужчине у тебя на диване, ночь действительно была бурная.

Я медленно повернулась к дивану и увидела голую мускулистую спину мужчины. Это точно не папа.

– Крис, я тебе перезвоню.

– Ну не-ет, – разочарованно протянула она. – Я хочу это видеть!

Не обращая внимания на ее протесты, я отключила видеозвонок, и приблизилась к дивану. На прикроватном столике валялась пустая бутылка папиного десятилетнего виски (настоящее сокровище, как он говорил) стояли три заляпанных стакана и тарелка с остатками жаренной на гриле рыбы.

На диване вытянулся во весь рост Кирилл в одних джинсах, его правая рука свешивалась с подлокотника дивана, волосы были растрепаны. На соседнем кресле лежала его форма, на полу валялось УБО. Я не могла не отметить красоту телосложения молодого человека и простояла несколько минут, рассматривая узлы мышц, так что не сразу заметила, что он зашевелился. Кирилл открыл глаза, повернулся и резко подпрыгнул на диване, схватив с пола УБО и закричав:

– Твою мать!

Я испуганно отшатнулась, глядя на него во все глаза.

– Черт, Саманта, нельзя же так пугать человека! Я тебя чуть не пристрелил!

– Ты чего тут делаешь? – выдохнула я.

– Ты всегда так встречаешь гостей? – ответил он вопросом на вопрос.

Тут я поняла, что все это время стояла над Кириллом с огромным ножом, который машинально прихватила с кухни, когда отправилась проверять диван.

– Извини, – я положила нож на стол и опустилась в свободное кресло. – А ты, ради бога, оденься.

Я бросила Кириллу его футболку, и тот тут же натянул ее, почему-то ехидно улыбаясь.

– Выглядишь…

– Ужасно? – перебила я его.

– Я бы сказал, уставшей, – улыбнулся командир. Он встал и, потягиваясь, направился к кухне за водой.

– Неудобный диван, – отметил он, хрустя шеей. – Нужно было принять твое предложение и лечь с тобой. Но я не тот, кто пользуется беззащитным положением дамы.

– Я предлагала тебе… О боже! – я уткнула лицо в ладони, ощущая, как кровь прилила к щекам.