Жирафка
Шрифт:
Я глубоко вздохнула, поморгала, чтобы задержать готовые пролиться слезы, и стала прислушиваться к разговору двух девушек, похожих на маминых воспитанниц. «Ну конечно, ватрушки надо печь именно по моему рецепту, это такой замечательный рецепт!»
А вон та курточка, сшитая из джинсовой ткани? На нее бы сразу обратили внимание Дулина с Миркой, им бы тут же захотелось понять, как сделать такую же…
А вот целая группа девочек лет по десять, у одной из них включен транзистор, который играет песню «Девочки из нашей школы». Неужели это старье до сих пор исполняют?
А малышки слушают с таким восторгом, с каким Мадла подражает Роттеровой, которая, по ее мнению,
Давно пора успокоиться — воспоминания доконали меня, и я полезла за платком, чтобы вытереть глаза, делая вид, что сморкаюсь. Автобус вдруг ни с того ни с сего резко затормозил. И лишь давняя привычка не терять равновесия помогла удержаться на ногах.
— Черт! — вырвалось у меня.
— А, понятно, — оценила ситуацию одна из моих попутчиц, — это старая Маржица проголосовала.
И вот с характерным шипением открылась задняя дверь, и в салон протиснулась неуклюжая бабка с сумкой на колесиках. И тут же закричала шоферу:
— Не торопись, у меня еще корзина с цыплятами!
— Хоть бы яичко подарила, бабушка, — бросил шофер через плечо.
— Тут же нет остановки! — удивилась я.
— Ну и что? — отреагировала одна из пассажирок. — Разве мы не люди?
Возражать я не стала.
Но поняла, что будет много хуже, чем я предполагала. Сюда, в горы, цивилизация еще не проникла.
Глава 9
— Как тебе у нас нравится? — спросила Мария. Она зашла ко мне выпить кофе и покурить.
— Когда мы одни, зови меня Марией, — предложила она. — Ты уже большая, да и я не такая уж старая, чтобы называть меня «тетей».
Что я должна была отвечать? Что я не турист? Что никогда не привыкну жить здесь, что никогда не примирюсь?
— Я видела много городов: и больших, и красивых.
— Извини, вопрос был не очень умный, потому что ты еще живешь прошлым. Но учиться в гимназии в небольшом городе совсем неплохо. Тебя ждет выбор факультета и поступление в институт. Начать в маленьком городке и потом вылететь в большой мир — вполне обыкновенная вещь.
— Разве астматички летают?
— Да не погружайся ты так в свое несчастье, ни к чему путному это не приведет. Вот увидишь, плохое обернется хорошим. В мире есть драмы и трагедии пострашнее, девочка. Класс у тебя удачный, там есть очень хорошие ученики, тебе повезло. И есть куда пойти потанцевать. Твоя мама всегда говорила, что в маленьких городках ходить на танцы намного приятнее. Она всегда повторяла это, когда водила на танцы Милу. Пойдем как-нибудь вместе. У меня ведь мальчики, их-то сопровождать не требовалось, а с тобой я бы пошла, — конечно, не танцевать, а в качестве провожатой и опекуна.
— Я не хожу на танцы.
— Почему?
— Объяснять ей, что ли? Баскетболистки всегда ходили вместе и без сопровождающих! Меня мама на танцы не водила. Мама Терки работает в молодежном клубе, у нас всегда были пригласительные билеты, и в очереди нам стоять не приходилось. Ивета приводила мальчиков. Это было, конечно, нетрудно, и в «Минерве» часто устраивали танцы. Наши мальчишки-баскетболисты на площадке нам в подметки не годились, но для танцев вполне подходили. Кроме того, в «Минерве» есть прекрасные волейболисты, и у нас был большой выбор длинных парней. Здесь, скорее всего,
Рано утром Мария отвела меня в школу. Школа находилась в парке. Слева стадион, вполне приличный, с баскетбольной площадкой, тоже вполне приличной, как я успела заметить. Мне казалось, что корзины с жалостью смотрят на меня, и я чуть не расплакалась…
Мария обратила мое внимание на то, что здание школы старинное, ему около ста лет, построено в сецессионном [14] стиле. Цветные витражи на дверях, орнаменты из лилий и лент, паркетные полы, мозаика, двойные сходящиеся лестницы с галереями наверху. Однако архитектура не моя стихия. Я к ней вполне равнодушна.
14
Сецессион — художественный и архитектурный стиль конца XIX — нач. XX в., возникший как противоположность ложноклассическим направлениям, характеризующийся отказом от геометрических форм и орнаментов; украшения Сецессиона — цветы, волнистые линии.
— Когда бывает последний звонок, выпускники выбрасывают с галерей тетради и учебники, кричат, устраивают черт знает что, но и мы были такими.
Если она намеревается купить меня своим великодушием и снисходительностью, то глубоко ошибается, товарищ профессор Мария!
Директорша произвела на меня жуткое впечатление. Старуха с волосами цвета плесени, а глаза смотрят в разные стороны. Это, наверное, перст судьбы: у директора в моей прежней школе тоже был неуловимый взгляд. Надеюсь, она не будет у нас преподавать, потому что мне становится плохо, когда меня спрашивает педагог, которому нельзя посмотреть в глаза. Да что я говорю, какое уж тут учение!
— Я надеюсь, что из-за занятий спортом у тебя не слишком большие пробелы, — сказала директорша, подавая мне руку и глядя при этом на меня снизу вверх. — От проверочных испытаний мы решили воздержаться — ведь у тебя нет задолженностей за первый класс гимназии; будем надеяться, что ты без труда догонишь остальных.
Держите меня! Что она говорит! Это я-то должна догонять? Первым условием мамы и Милуш было, чтобы я из-за занятий спортом не пропускала уроки в школе и не отставала. И Дуда скандалил из-за каждой тройки. Конечно, бывали случаи, когда мне приходилось усиленно заниматься, чтобы получить по какому-нибудь предмету «четыре» или «пять», но обычно было достаточно услышанного на уроке. Хотя приходилось и пропускать их из-за поездок, все равно материала уроков мне было довольно, чтобы учиться почти на круглые пятерки. Но теперь эта проблема отпадает! Или, может быть, у них в школе какая-нибудь особая программа?
Потом директорша вызвала классного руководителя. Интересно, классный руководитель — мужчина! У нас в гимназии был один, да и то куда-то пропал. Я посмотрела расписание, висевшее на стене кабинета. Здесь, оказывается, полно мужчин. Надеюсь, они не все предпенсионного возраста?
— А, так вы и есть та самая спортсменка? Как ваша фамилия? — Он повторил за мной «Сохорова», и моя фамилия прозвучала в его устах как оскорбление.
Когда мы с ним шли по длинному коридору и по ступеням чугунной лестницы, он, однако, не строил из себя этакого снисходительного педагога — я таких перевидала целый воз, начиная с мамы.