Жить и помнить
Шрифт:
Разговор принимал неприятный характер.
— Да, у меня есть друзья.
— Не сомневаюсь. Но не забывайте слова Экклезиаста: во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. Помните старых друзей? Вы помните пана Войцеховского?
Теперь Дембовский был убежден, что имеет дело с провокатором. Спросил резко:
— В чем, собственно, дело?
Не обращая внимания на враждебный тон Дембовского, портной-буфетчик сообщил доверительно:
— Говорят, что сын старика
— Не встречал! Я спешу. Давайте закончим с костюмом. Какой у вас материал?
— Сейчас покажу образцы. А вы вспоминаете те годы?
Дембовский усмехнулся. Вспоминает ли он те годы? Да разве их забудешь! Ранения. Госпитали. Черный песок пустынь… Спросил прямо:
— Почему вас интересуют такие вещи?
— Вы пролили кровь за родину, за наше общее дело. Я думаю, мы найдем общий язык.
— О каком языке вы говорите?
Пшебыльский заголил гнилые зубы:
— Конечно о польском. Ваши товарищи в Лондоне…
— У меня там не осталось товарищей. Они погибли в боях или гниют в лесах Канады, в шахтах Шотландии.
— Остались идеи, за которые они погибли.
— Идеи! С тех пор как я вернулся домой, я многое узнал, о чем мне и не снилось. Как видно, там от нас тщательно скрывали правду.
Пшебыльский перестал улыбаться. Губы вытянулись узкой горизонтальной полоской.
— Вы оказались способным учеником новых друзей.
— Друзья мне открывают глаза, и я по-новому смотрю на мир, обдумываю и взвешиваю.
— Солдат учат не рассуждать, а выполнять то, что прикажут.
Много лет Ян Дембовский слышал такие речи. Много лет выполнял то, что ему приказывали. Сейчас даже напоминание об этом показалось оскорбительным.
— Теперь я решил прежде думать, а потом уж выполнять приказания.
— Вы не учитываете одну маленькую деталь, — усмехнулся портной. — Можно снять форму, но нельзя изменить биографию. Человек краткодневен и пресыщен печалями.
Дембовский встал:
— У меня нет охоты продолжать разговор.
— Напрасно. Вы должны понять простую истину. Кто вы такой? Солдат английской армии с американскими долларами в кармане. В органах государственной безопасности, смею вас заверить, сидят не простаки.
Дембовского взорвало. Ему угрожают! И кто! Плюгавый тип, не то портной, не то буфетчик, которого плевком убить можно!
— Вы смеете угрожать мне, видевшему Монте-Касино, Тобрук, Сиди-Барани! — у Дембовского перехватило дыхание. С каким удовольствием он хватил бы табуреткой по плешивому черепу. Какой костюм буфетчик хочет для него сшить?
— Монте-Касино! Это в прошлом. Надо смотреть вперед.
— Я смотрю вперед. И предупреждаю: не становитесь у меня на дороге. Шею сверну! — В подтверждение своих слов Ян так толкнул стоявший между
6. Родимые пятна
Когда смолкли шаги на лестнице, из соседней комнаты вышел Юзек. У него было такое выражение лица, словно он только что претерпел приступ каменнопочечной болезни.
— Видели? И Станислав такой. И отец! Все, все такие…
Пшебыльский вытер рукавом пиджака отсыревший череп.
— Ничего. У человека с таким послужным списком одна дорога.
— А что, если он все расскажет Станиславу? — от страха у Юзека слова застревали в горле.
— Не расскажет. У вашего брата рыльце в пушку. Он привез письмо из Лондона. Письмо могло быть и шифрованным. Доказывай, что ты не верблюд. Дело пахнет шпионажем. При такой ситуации лучше держать язык за зубами.
— Боюсь, пан Пшебыльский, — чистосердечно признался Юзек.
Пшебыльский с раздражением посмотрел на Юзека. Невольно сравнил со старшим братом и даже поморщился. Какая мразь младший Дембовский! У него трясутся не только руки и ноги, но все печенки и селезенки. Впрочем, момент, кажется, подходящий.
— Не Станислава вам следует опасаться. Есть угроза реальнее.
Юзек насторожился:
— Что такое?
Пшебыльский выдержал паузу.
— Мне не хотелось говорить, но поскольку вам грозит большая беда, то, пожалуй, лучше предупредить.
Такое вступление произвело бы впечатление и на более мужественного человека, чем Юзек Дембовский. Сразу же бешеной каруселью завертелись человеконенавистнические оскалы сторожевых овчарок, следователи, протоколы, допросы, тюремная камера с недремлющим глазком, два столба с перекладиной…
— Ради бога, пан Пшебыльский! Что такое?
Годами и житейскими передрягами иссеченное обличье Пшебыльского стало значительным:
— Мы располагаем достоверными данными: Элеонора знает о характере ваших взаимоотношений с администрацией лагеря.
Юзек понимал: Пшебыльскому нельзя верить и на грош. Хитрая, коварная гадина. Должно быть, все выдумал. Разыгрывает его. Но зачем? Какую цель преследует? Пугливые мысли бросались из стороны в сторону. А вдруг?
Пшебыльский сокрушенно покачал головой:
— Представляете, чем пахнет?
Юзек все представлял с излишней даже ясностью. Не спать по ночам. Ждать. Поминутно вздрагивать. У подъезда остановится машина. По-хозяйски застучат на лестнице казенные сапоги. Раздастся звонок, который может поднять и мертвого. Уверенный, как команда, голос прикажет: «Откройте!» И конец. Всему конец!
Перекресток
Проект «Поттер-Фанфикшн»
Фантастика:
фэнтези
рейтинг книги
