Жить и умереть в Париже
Шрифт:
Механически совершая нужные действия, она пришла в себя, только оказавшись на Риволи, чуть не проехав на красный. Тогда она сбросила скорость и перевела дух.
Машин в центре было много, двигаться приходилось медленно, влажные ладони неприятно липли к рулю. Позади остались площадь Согласия и Елисейские Поля, на проспекте Великой Армии она попала в «зеленую волну» и дальше ехала до дома без проблем.
У въезда в подземный паркинг Ольга затормозила. Так, осторожно, не надо гнать лошадей… Что-то подсказывало ей, что не следует заезжать в маленький туннель, ведущий на стоянку, что лучше будет, если она сейчас развернется и поставит машину на соседней улочке, за домом,
Прикрывшись зонтом от дождя и прохожих, Ольга осторожно двинулась в сторону дома. От ее былой решимости и куража не осталось и следа, а вот интуиция подсказывала быть максимально осторожной. У входа она остановилась и огляделась. Моросил дождь. Одинокий прохожий, прикрывшись газетой, перебегал улицу. С шумом проносились машины по набережной…
Лифт мягко остановился на семнадцатом этаже. Она заранее достала ключи. В холле было абсолютно тихо. Неярко светили лампы. Двери лифта еще не закрылись. Еще не поздно сделать шаг назад. Сейчас она была абсолютно уверена, что в квартире ее ждут. Отступив внутрь лифта, Ольга краем глаза увидела мужской силуэт, метнувшийся из ее квартиры. Но она уже успела нажать на кнопку.
Все те несколько секунд, которые шел скоростной лифт, ей казалось, что она слышит грохот бегущих по запасной лестнице шагов. Или это стучало ее собственное сердце? Господи, какое счастье, что она не поставила машину в паркинг, куда выходит запасная лестница, какое счастье, что она вообще забрала машину со стоянки на Шатле! По крайней мере, она сумела опередить преследователей. Теперь надо скрыться, бежать подальше от места, где ее подстерегает опасность, а может быть, и смерть.
Судьба в очередной раз дала ей шанс, но сколько может продолжаться такое везение? И тут ее словно током пронзило — паспорт! Господи, какая глупость, она оставила его дома! Вот тебе и хваленая интуиция. Рассудок у нее от переживаний помутился, что ли? Плакала теперь Япония, теперь только одна дорога — в Страсбург, к Жан-Марку, и чем скорее, тем лучше…
Через двадцать минут Ольга уже выехала на периферийную кольцевую дорогу, соединявшую Париж со всеми автострадами страны. Не задумываясь, она взяла направление на Нанси. Через несколько часов она будет в Страсбурге, у Жан-Марка. Нашарила в сумочке мобильник. Эх, как назло, начал разряжаться. Ничего, из первой же автозаправочной она позвонит Жан-Марку и скажет, что едет.
Выходные пролетели, как обычно, быстро. Субботу, когда сынишка находился у бабушки, Марина посвящала уборке квартиры, стирке, глажке — в общем, всяким хозяйственным мелочам, на которые после работы ни сил, ни времени хронически недоставало. Утром в воскресенье — поход в супермаркет: надо затовариться продуктами на неделю. Потом — готовка. Потом… Ну чем не жизнь в каких-нибудь московских Химках…
Во второй половине дня, приняв душ, накрасившись и сказав себе несколько раз, что жизнь, в сущности, прекрасна и удивительна, она стала собираться к свекрови за Кириллом. Надо ведь еще успеть позаниматься с сыном, подготовить к завтрашней школе.
Марина уже забыла, когда последний раз отдыхала. А в этом году, если она решит менять место работы, то и отпуск, наверно, не светит…
Она почувствовала, что безумно устала и что ей необходима передышка: кино, театр, ресторан… Ну хоть что-то, но только не готовка очередного ужина!
Она позвонила свекрови и сказала, что выезжает. В прихожей возле зеркала помедлила, поправляя волосы. Пока еще молода, красива, а жизнь, кажется, проходит мимо. Сейчас привезет сына домой, потом появится подвыпивший Клод и, не
Поздно вечером, когда сын и муж заснули, Марина взяла карты — у нее была специальная колода для пасьянсов и гаданий — и отправилась на кухню. Не то чтобы она верила в гадания, но это занятие как-то отвлекало, успокаивало нервы. Как многие русские, Марина имела пристрастие к кухне, любила сидеть здесь вечерами: читать или раскладывать пасьянсы. Впрочем, более подходящего места в их маленькой квартирке просто не было.
Она разложила карты и засмеялась: если верить в гадание, ее ждут сплошные перемены в жизни. Между «тузом» и «десяткой» упал «король» — повышение по службе. «О! — подумала Марина. — „Пулковские авиалинии“. Наверное, надо соглашаться». Затем и вовсе выпало редчайшее сочетание — четыре «туза» (исполнение желания), к ним — «деньги». И еще четыре «десятки» — свадьба или новая любовь!..
Ну вот, сразу видно, что вранье. Разве так бывает, чтобы все и сразу? Одним движением руки она перемешала карты. Но на душе как-то потеплело… Все же это лучше, чем болезни, сплетни и горе — обычный ее карточный расклад.
Уже в ночной рубашке она зашла поцеловать спящего сынишку, подоткнуть одеяло — после бурно проведенных выходных он всегда спал беспокойно. Завтра будет новый день, и что-то подсказывало ей, что будет и новая жизнь. А может, ей просто отчаянно хотелось верить в это. Ей стало хорошо и спокойно — впервые за много лет. Она вспомнила предсказания карт, улыбнулась и заснула без тревожных мыслей и волнений.
Дождь стучал все сильнее, фары встречных машин полыхали размытыми огнями, ослепляя усталые глаза. Ольга решила сделать остановку. Преследования не было, во всяком случае так ей хотелось думать. Она съехала на проселочную дорогу и вскоре уже разворачивалась на центральной площади маленького городка Сен-Шерон.
Как и любой небольшой провинциальный город или деревня, этот состоял из трех-четырех сотен домов, обязательной центральной площади, на которой находились магазины, церковь, и маленького отеля. Все здесь было чистенько и уютно. Местные жители после трудового дня, как, впрочем, и обитатели больших городов, собирались в ресторанчике, который находился на первом этаже отеля, — выпить, поесть, побалагурить, посмотреть вместе телевизор, обсудить новости и сплетни городка. Развлечений в провинции не так уж и много.
Оставив машину чуть в стороне от центральной площади (мало ли что может случиться), Ольга, вымокнув по дороге, вернулась к отелю и вошла в зал ресторанчика, где в углу, за стойкой, располагалась одновременно справочная и администрация гостиницы.
Хозяин всего этого маленького комплекса, дородный и добродушный француз, немало удивился столь позднему появлению в их глуши залетной красивой иностранки. Он засуетился, кликнул сына, чтобы тот показал гостье комнаты этажом выше.
Скромная, но чистенькая гостиница состояла из семи номеров, двух ванных комнат и туалета в коридоре. Выбирать Ольге не приходилось. Впрочем, здесь было совсем не плохо. В маленькой комнате с обоями в цветочек (что-то вроде разбросанных по бежевому полю мелких подсолнухов) пахло сдобой и свеженакрахмаленным бельем. Абажур оранжевого цвета и такой же ночник, казалось, излучали тепло. Широкая деревенская кровать была застелена бежевым стеганым атласным одеялом. На Ольгу повеяло чем-то давно забытым, далеким, деревенским, детским. После пережитого за последние два дня эта комната в провинциальной гостинице показалась ей почти родным домом.