Житие колдуна. Тетралогия
Шрифт:
– Извините, - как можно правдоподобнее вздохнул я и положил свою руку на плечо Эрнеста.
– Но я, увы, не могу. Я уже пообещал помочь госпиталю Парнаско в одной услуге. Вы же понимаете, что жизнь больных всегда стоит на первом месте!
– Ты добровольно идешь в госпиталь?
– неверяще усмехнулась девушка.
– Это правда, мистер Ранмару?
– Конечно, - я насильно потащил недоумевающего Эрнеста к порталу.
– Нам нужно срочно отправиться к моим пациентам. Каждая минута может быть на счету!
– Ну ладно, - стушевалась Алия, видимо поверив в правдивость
– А я тогда пойду проведаю Стефана. Вдруг все же не придется перед ним извиняться...
Когда я и мой новый знакомый отошли достаточно далеко от злополучного места встречи, я отпустил целителя. Не могу поверить, что мне удалось избежать гнева магнессы, но теперь, выбирая из двух зол меньшее, мне придется идти в обитель болезней и милсестер*. Не люблю встречаться со своими коллегами целителями - они порой выводят меня своей надменностью и заносчивостью.
– Ну что ж, - тихо пробормотал я, смиряясь с ролью бесплатной медицинской помощи. Чтоб тебя, Азель, почему ты решил уехать именно сейчас?!
– Лучше Парнаско, чем сектанты.
– Так вы поможете?
– радостно заблестели глаза Ранмару.
– Конечно, - мрачно буркнул я. Куда я денусь, раз обещал, то надо держать свое слово. Да и мой учитель меня не простил, если бы я на произвол судьбы оставил его больных.
– Ведите меня в госпиталь Парнаско.
Фил, ты был прав. На мне весит страшное проклятие - вечно помогать другим. И, похоже, мне от него никогда не удастся избавиться...
1.Прим. автора, милсестры - милосердные сестры, аналог медсестер
Глава 2. Горькая правда об эпидемии
Воспоминания - это яд.
И чем их больше - тем больнее на душе
от ностальгии по давно ушедшим дням.
– И как это понимать?
Я пораженно замер в дверях, смотря на вполне здорового и живого магистра Гариуса, который спокойно сидел в кресле и почитывал потрепанный фолиант.
Вот лицедеи... Прихвостни Настерривиля! Заманили меня в логово дракона под таким невинным предлогом! Чтоб я еще раз поверил в то, что Азель оставил своих больных на произвол судьбы? Да никогда!
Я повернулся к подельнику своего учителя надеясь услышать внятное оправдание, перед тем как он оправится в чертоги Богини. Мистер Ранмару, стушевавшись под моим пристальным взглядом, что-то буркнул на прощание и быстро ретировался из кабинета главы госпиталя Парнаско.
Дверь с грохотом закрылась, щелкнул замок, повеяло магией наложения печатей. Я помрачнел. Ну, спасибо, тебе, Эрнест. Запер меня в одной комнате с человеком, с которым я бы никогда по доброй воле не остался наедине.
Нда, сейчас я себя ощущал, как жертва гарленской ползучей росянки. Сама по себе нечисть передвигается очень медленно, несколько метров за пару десятков лет, и чтобы не умереть от голода, она, почуяв потенциальный обед, с помощью специфичного запаха воздействует на разум жертвы, порождая в его рассудке самые желанные галлюцинации. Несчастный путник ведется на обман разума и добровольно следует в пасть нечисти.
Пора мне уже привыкнуть к выходкам Азеля. Если припомнить, то он всегда надо мной в детстве подшучивал: то страшные байки про госпиталь начнет травить, то милсестер подговорит, чтобы они этикетки на лекарствах местами поменяли, чтобы я самостоятельно научился по запаху и цвету определять вещества, то придумает про пациента такую историю, что мне было страшно ему в глаза смотреть не то, что осматривать... И это называется взрослый и всеми уважаемый полный целитель...
Но я все равно, несмотря на его характер, считал магистра Гариуса своим вторым отцом. Восхищался его силой воли, умением, тем, как он держался перед больными. Он был моим кумиром... до того случая с эпидемией. Тогда мое мировоззрение резко переменилось, и я перестал понимать учителя, перестал верить в доброту и благодарность людей, которых целители спасали порой даже ценой своей жизни. Разочаровался в своей мечте стать Верховным целителем и изменить мир к лучшему. Сделать то, чему меня всегда учил магистр Гариус.
Несмотря на то, что я относился к нему с теплотой, мы после той эпидемии виделись редко. Просто я не мог открыто смотреть ему в глаза - мне было очень стыдно и неловко. В глубине души я чувствовал, что предал его, отринув свои прошлые идеалы.
Я, подергав за ручку запертую дверь, тихо ругнулся на эрейском и обреченно посмотрел на сидевшего в кресле целителя. Учитель спокойно читал книгу, изредка перелистывая страницы, казалось, что он как будто не замечает присутствие другого человека. Но я то знаю, что это не так. Нет, Азель просто ждет, пока я не начну говорить первым... выжидает, чтобы я приблизился к нему, полностью попав в его поле зрения - он настоящая гарленская росянка.
Я, вздохнув, нерешительно стал приближаться к креслу. Мое сердце бешено стучало, уши предательски алели, а в горле стал ком - почему всегда перед Азелем я ощущаю себя как нашкодивший щенок? Что за ужасное чувство беспомощности и стыда... Нет, пора решительно встретиться со своим прошлым. Мне надоело, что дела давно ушедших дней сейчас доставляют мне столько неприятностей.
Подойдя к спинке кресла, я замер, не спеша начать столь неприятный разговор. Сколько лет мы уже не виделись? Сколько лет нормально не говорили, а лишь в короткие мгновения встреч перебрасывались незначительными фразами? Неужели магистр Гариус меня простил, неужели он решил первым нарушить столь затянувшееся молчание?
– Мальчик мой, - тихо прозвучал голос моего бывшего учителя. Я вздрогнул, услышав столь родной голос приемного отца.
– Подойди поближе, дай мне взглянуть на тебя.
Азель бережно закрыл старинный фолиант, спокойно показав мне рукой на пустующее соседнее кресло. Перед глазами вновь мелькнули полузабытые обрывки детства, когда я часами сидел в кабинете Азеля, получая нагоняи и за книгами постигая теорию целительства. Здесь все пропахло историей... все забытые обрывки воспоминаний вновь выстроились в моей голове в мозаику, заставляя сердце жалобно ныть от ностальгии по давно утраченному детству.