Житие старца Паисия Святогорца
Шрифт:
"Если услышишь шум, не бойся, — предупредил он. — Здесь возле кельи ходят дикие кабаны, шакалы и другие звери". Он поселил меня в своем маленьком архондарике и сказал, что около полуночи позовет в церковь, чтобы мы вместе прочитали правило ко Святому Причащению.
Я слышал, как время от времени за стенкой Старец глубоко вздыхает. Иногда он стучал в стену и спрашивал: "Эй, дьякон, ты не спишь? У тебя все нормально?"
Ближе к часу ночи мы пошли в церковь. Он поставил меня в единственную стасидию, которая была в храме, и дал в руки свечу, чтобы я читал правило ко Святому Причащению. Сам он стоял слева от меня и произносил стихи к тропарям Канона ко Святому Причащению:"Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе". Каждый раз, говоря этот стих, он осенял себя крестным
Мы дошли до тропаря"Марие, Матерь Божия...". Помню, едва я успел прочитать эти слова как почувствовал в себе что-то... не знаю, не могу это описать. Я остановился. Лампада перед иконой Пресвятой Богородицы начала раскачиваться — нерезко, от одного края иконы к другому, — и вся церквушка наполнилась Светом. Я видел текст правила к Святому Причащению без свечи и в какой-то момент подумал, что ее можно погасить.
Я увидел, что, держа руки окрещенными на груди, Старец пригнулся к самому полу. Он понял, что я хотел спросить его о том, что происходит, и сделал знак, чтобы я молчал. Я стоял в стасидии, а Старец — согнувшись — рядом со мной. Я чувствовал к Старцу такую любовь и благоговение, что ощущал себя находящимся в Раю.
Мы пребывали в таком состоянии полчаса или час — точно понять я не мог. Я не знал, что делать.
Неосознанно я сам продолжал чтение правила к Святому Причащению, и, когда дошел до молитвы "От скверных устен...", потихоньку исчез этот необычный Свет, а потом перестала качаться лампада. Мы закончили правило и вышли в коридор. Старец посадил меня на скамейку, а сам присел рядом на сундучок. Мы молчали. Потом я спросил: "Геронда, что это было?" — "Что было?" — "Ну, лампада. Как лампада могла качаться так долго?" — "А что ты видел?" — "Я видел, как лампада перед иконой Матери Божией раскачивалась". — "Ты видел только это?" — "И еще Свет". — "И все?" — "Больше ничего не видел". Думаю, если Старец спрашивал у меня о том, видел ли я что-либо еще, то, наверное, сам он видел нечто большее. "Ну, ладно, ничего особенного в этом не было", — сказал наконец Старец. "Да как же ничего особенного, Геронда! Ведь раскачивалась лампада, и был Свет!" — "Э, да разве ты не слышал, что в книгах написано, как Матерь Божия посещает кельи монахов и смотрит, чем они занимаются? Ну вот, Она зашла и сюда, а увидев двух сумасшедших, решила их поприветствовать и покачала Своей лампадой", — ответил Старец.
После этого Старец рассказал о различных пережитых им сверхъестественных опытах. Он сказал, что видел святую Евфимию и многое другое. Все его прежнее нежелание говорить исчезло, и он рассказывал охотно. До утра мы беседовали на духовные темы. Он особо подчеркнул: "Я, дьякон, рассказываю тебе обо всем этом от любви, для того чтобы тебе помочь, а не для того, чтобы ты считал, что я что-то из себя представляю".
В половине шестого пришел священник, и Старец хотел, чтобы я принял участие в Литургии. Но диаконского облачения у него в келье не оказалось. Он принес мне старый стихарь, взял одну епитрахиль, сложил ее подобно орарю и с помощью булавки укрепил у меня на плече. Потом он разыскал поручи и надел их мне на руки. В разноцветных пестрых облачениях я был похож на клоуна, но это была самая прекрасная Литургия в моей жизни. Мы были только втроем: Старец, иеромонах и я.
Он оставил меня у себя до субботы. В один из дней он послал меня в Буразери [117] , чтобы я повидался со своими земляками и пообедал у них. В другой раз он послал меня на трапезу в Ставроникиту — потому что у него в келье были только чай и сухари».
Старец отвечает «по-своему»
Господин Феодор Хаджипатерас, владелец бакалейного магазина из города Ксанфи, свидетельствует: «Услышав об отце Паисии от одного студента, я посетил Старца в его келье и рассказал ему и о своей проблеме: "Геронда, у меня в магазине много мышей, и я расстраиваюсь. Никак не могу от них избавиться. Прошу тебя, помолись Богу, чтобы они ушли". Я просил Старца об этом с душевной болью, потому что мыши портили продукты и вещи, постоянно было
117
Большая общежительная келья Святителя Николая недалеко от Кариеса.
Я вернулся домой. Моя душа ликовала, лишь немного я расстраивался от мысли, что Старец не понял меня, когда я рассказывал о мышах.
Однако, придя к себе в магазин, я понял: что-то изменилось. Через два дня убедился, что мыши исчезли, не осталось ни одной. Я понял, что их прогнала молитва Старца.
Спустя время я начал ощущать большую усталость, меня оставили силы, я очень похудел. После медицинского обследования три врача назначили мне лечение, потому что мой организм мучили какие-то микробы. Я лежал в кровати и не мог работать.
Я решил написать о своем состоянии Старцу Паисию и просил его, чтобы он ответил, нужно ли мне уезжать из Ксанфи [на лечение] или же оставаться здесь, доверившись Промыслу Божию и местным врачам.
На второй день лечения у меня начались сильные желудочные боли. "У тебя будет желудочное кровотечение, — сказал врач. — Тебе надо прекратить принимать лекарства". Меня положили в стационар. Глубокой ночью я поднялся с кровати и без сознания упал на пол. У меня совершенно не было аппетита. Я таял, подобно свече. Врачи осматривали меня и ничего не говорили. Меня положили в больницу в четверг, а к вечеру субботы мне стало совсем плохо.
В воскресенье утром я проснулся, почувствовав в себе удивительную силу. Я позвонил жене, чтобы она забрала меня из больницы, — я не хотел уходить тайком, словно вор.
Врач сказал мне: "Еще вчера твое состояние было ужасным, а сейчас что-то действительно изменилось. Я ничего не понимаю, это необъяснимо". Я ответил ему: "Произошло чудо, Бог сотворил чудо". Я спрашивал себя, кто был посредником в этом чуде между мной и Богом? Я ел с аппетитом, и моя пища была смешана со слезами умиления. На следующий день я пошел на работу, не чувствуя ни малейшей усталости. Всего за несколько дней я набрал килограммы, потерянные во время болезни.
В начале декабря вместе с моим другом, профессором университета, и одним из его студентов мы посетили Старца Паисия. Старец открыл нам калитку. Первым зашел профессор, потом студент, они направились по тропинке к келье. Старец и я остались стоять у калитки. Старец спросил меня: "Как твои дела, Феодор? Сейчас ты здоров?" Я подумал, что он спрашивает меня, потому что я писал ему о своей болезни. "Да, Геронда, слава Богу, я чувствую себя очень хорошо", — ответил я ему. По пути к келье он снова спросил: "Ты ведь получил мое письмо, не так ли?" Я остановился от неожиданности: никакого письма я не получал. Однако еще до того, как я успел ему ответить, он сказал: "Да, я не писал тебе письма, но ответил тебе по-другому, по-своему". У меня внутри словно разразилось землетрясение. Я понял, что Старец исцелил меня своими молитвами. Он вновь спросил: "Но ведь ты получил мое послание, не так ли?" — "Да, Геронда, — ответил я ему, — твое письмо я получил". Мы вошли в церковь, приложились к иконам, а потом я вышел во двор и долго плакал от волнения и умиления».
Божественная Литургия в келье Честного Креста
27 октября 1978 года два святогорских монаха посетили Старца в его каливе. Один из них описал это посещение таким образом: «Мы пришли к Старцу за час или два до заката солнца. Подойдя к калитке участка, огороженного проволочной сеткой, мы увидели, что из трубы кельи идет дым и услыхали оживленную беседу. Из-за дровяной кучи появился отец Паисий. Он поглядел на нас, и мы ему поклонились. Сделав нам несколько радостных жестов руками, он потихоньку подошел к калитке, открыл ее и впустил нас, кладя перед нами поклоны и стараясь поцеловать нам руки.