Житие старца Паисия Святогорца
Шрифт:
В Мельбурне Старец остановился в доме ныне почившего иерея Иоанна Лимоянниса. Днем Старец беседовал с людьми, готовя их к Таинству Исповеди. Дочь отца Иоанна, Деспина, вспоминает: «Старец Паисий был мудрый человек. Он знал о твоих проблемах еще до того, как ты начнешь ему рассказывать. Он весь благоухал — и сам, и даже комната, в которой он жил. Моя больная мать говорила: "Мы принимаем у себя святого человека, который приносит нашему дому благословение. Ходит он так, что шагов не слышно. Да ведь это просто ангел без крыльев! На лице у него видна Божественная Благодать. С того дня, как он у нас поселился, я стала чувствовать себя совершенно здоровой! Я ему кладу чистые полотенца, а он ими не пользуется — вытирает лицо собственным маленьким полотенчиком, и как оно благоухает!..»
«Старец советовал нам, — продолжает госпожа Деспина, — быть смиренными,
Отец Спиридон Вандорос, настоятель храма Святителя Нектария в Мельбурне, возил Старца Паисия на своей машине. Он рассказывает о следующем чуде: «Моему земляку, Дионисию Спилиотису, родом из города Аргостоли с острова Кефаллония, тогда было тридцать лет. Он был женат и имел двоих детей. У него случился инсульт в тяжелой форме. Врачи сказали, что долго он не проживет, а если и будет жить, то в состоянии комы. Когда Дионисий лежал в Королевской больнице Мельбурна, я привез туда Старца Паисия. Старец много раз крестообразно осенил голову больного мощевиком-ракушкой, в котором были мощи святого Арсения Каппадокийского, и помолился за него. Через несколько дней, к изумлению и восторгу врачей и родных, Дионисий в совершенном здравии был выписан из больницы и возвратился домой. Он до сих пор живет в местечке Дроманна недалеко от Мельбурна».
Когда Старец посетил Австралию, протосингелом Австралийской архиепископии был архимандрит Стефан — в настоящее время игумен монастыря Пресвятой Богородицы «Всецарицы». Его Высокопреподобие вспоминает: «Посещение приснопамятным Старцем Паисием Австралии было тихим, негромким — поскольку в то время большинству он был незнаком. На меня особое впечатление произвел вот какой случай. В один из вечеров мы со Старцем приехали в небольшой храм. Оставив его в храме, я вышел по делу и почти сразу — всего через несколько минут — вернулся в церковь. Но Старца там не оказалось. Я позвал его по имени, но мне никто не ответил. Я позвал еще два-три раза, но снова — молчание. Я забеспокоился, закричал почти в полный голос. Вдруг вижу, как он выходит из-за дальних стасидий храма. У него был такой вид, словно он выходил из иного мира. Я сделал вывод, что за это короткое время Старец духовно погрузился в молитву. Черты его лица, казалось, изменились. Он словно выходил из внемирного пространства, которое было ему хорошо знакомо и в которое он был способен перемещаться посредством молитвы. Конечно, тогда обо всем этом ни я, ни он даже не упомянули. Однако я оценил его духовное достоинство, понял, что за человек был в тот момент рядом, каково было его духовное величие. Благословение его и молитва да будет с нами. Он нас любил. Когда он уехал, мы чувствовали близ себя его присутствие. В своем монашеском правиле, молясь по четкам, я призываю его имя».
Один грек из Австралии рассказывал, что, когда Старец выходил из алтаря храма, к нему приблизилась женщина и попросила его благословения. Старец рукой стал делать ей знак, чтобы она уходила, отгонял ее от себя. В недоумении она спросила: «Это Вы мне, Геронда?» — «Да». — «За что? Что я сделала?» — «Пойди сперва помирись со своей двоюродной сестрой и потом приходи», — ответил Старец. И действительно, эта женщина поссорилась со своей двоюродной сестрой и даже не разговаривала с ней.
Будучи в Австралии, Старец подчеркивал необходимость основания там монастырей, чтобы они духовно помогали людям, опережая и одолевая разных йогов и пятидесятников, которые своим лжесветом сбивают людей с пути.
Посещение Старцем далекого континента оставило неизгладимый след в сердцах живущих там православных греков. Один священник из Австралии рассказывал: «Мы чувствуем, что он словно благословил Австралию на четыре стороны горизонта. Христиане, знавшие Старца, по праву чтут его память и призывают его благодать и помощь».
Ночной посетитель
Старец рассказывал, что вскоре после возвращения из Австралии произошел такой случай. «Как-то поздним вечером я услышал стук в дверь и, спросив: "Кто там?" — услышал в ответ имя своего знакомого. Потом голос из-за двери спросил: "Сколько сейчас времени?" — и сам же ответил: "А, знаю. Три". Я посмотрел на
111
По византийскому времени, то есть около девяти часов вечера по-европейски. На стене коридора Старец написал: «3 часа» — и нарисовал стрелку, которая, вероятно, указывала на место, где стоял диавол.
Старцу было настолько больно за то жалкое состояние, до которого дошел диавол, что, рассказывая об этом, он долгое время глубоко вздыхал и, скорбно качая головой, говорил: «Во что же превращается тот, кто удаляется от Бога! До какого жалкого состояния довело себя лучшее из творений Божиих! Если бы люди знали, какой диавол вонючий и гадкий, то все бы его презирали и никто бы не грешил».
Личина явившегося Старцу диавола было настолько отвратительна, что Старец говорил, что если бы было возможно, то он желал бы, чтобы те, кто идут в адскую муку, по крайней мере, не видели его лица.
Явление Христа
Старец рассказывал иеромонаху Г.: «Молясь Христу, я ощущал некое затруднение. Вот Матерь Божия — Она для меня как родная Мать. Святая Евфимия – тоже родная. Я ее зову: "Святая ты моя Евфимьюшка!.." А молясь Христу, я чувствовал затруднение. К Его иконе я прикладывался со страхом. И когда во время Иисусовой молитвы мой ум иногда отходил от Христа, меня это не расстраивало. "Кто я такой, чтобы постоянно иметь свой ум во Христе?" — говорил я себе. И вот произошло то, о чем я хочу тебе рассказать.
Был вечер после праздника Обретения главы Честного Предтечи, канун памяти святого апостола Карпа [112] . Я чувствовал себя невесомым, воздушным. Никакой охоты спать у меня не было, и я подумал: "Дай-ка я сяду напишу что-нибудь про батюшку Тихона и пошлю это сестрам в Суроти". До восьми тридцати по-святогорски я написал около тридцати страниц. Спать мне не хотелось, но я решил прилечь, потому что немного устали ноги.
Начало светать. До девяти по-святогорски (примерно шесть утра по-мирскому) я еще не уснул. И тут я увидел, как исчезла одна из стен моей кельи (та, что в сторону мастерской, возле нее стоит кровать). Я увидел Христа — в Свете, на расстоянии примерно шести метров от меня. Я видел Его сбоку. Волосы Его были светлыми, а глаза голубыми. Он мне ничего не говорил, только смотрел — но не прямо на меня, а как бы чуть в сторону.
112
26 мая 1977 года.
Я все это видел не телесными глазами. Тут телесные глаза открыты ли, закрыты ли — никакой разницы нет. Я все это видел глазами душевными.
Увидев Его, я подумал: "Как же они могли в такое Лицо плевать? Как же они — не боявшиеся Бога люди — могли к такому Лицу прикоснуться? Как они могли вколачивать в это Тело гвозди? О, Боже мой!.."
Я был поражен. А какую я испытывал сладость! Какое радование! Я не могу описать словами эту красоту. Она была тем, о чем говорится: "Красен добротою паче сынов человеческих". Вот какой была эта красота. Я никогда не видел ничего подобного ни на одной из Его икон. Одна только, не помню уже, где я ее видел, — была немного похожа.
Человеку стоило бы подвизаться тысячу лет ради того, чтобы увидеть эту красоту хотя бы на одно мгновение. О, сколь великие и неизреченные вещи могут быть дарованы человеку — и какими ничтожными пустяками мы занимаемся!
Я верю, что это явление было подарком, который мне сделал батюшка Тихон. Ты только об этом никому не рассказывай. Я и тебе-то долго думал, говорить или не говорить. И видишь, пока ты у меня был — столько времени не говорил ничего, сейчас только решился, когда ты уходишь» [113] .
113
Записано иеромонахом Г. со слов Старца 28 мая 1977 года.