Жития Святых (все месяцы)
Шрифт:
Тогда царь повелел совлечь с Георгия иноческую одежду и бросить ее на землю. Как только сделали это, народ начал ногами попирать то Ангельское одеяние, осыпая иноков оскорблениями и хуля иночество. После этого царь повелел принести воду и омыть Георгия, как бы смывая с него иноческий чин; наконец, облек его в воинское одеяние, возложил на голову его шлём и дал ему сан иппокома [30]. После всего он послал воинов на Авксентиеву гору с повелением разорить монастырь Стефана.
Воины напали на монастырь, как волки на стадо. Разогнав всех иноков, они подожгли монастырскую церковь, самого же преподобного Стефана разбойнически извлекли из келлии и с бесчестием
По истечении 70-ти дней, царь и патриарх прислали к святому наиболее влиятельных еретиков — именно: Феодосия, епископа Ефесского, Константина Никомидийского, Наколия, Сисиния и Василия вместе с Каллистом и другими искуснейшими ораторами, чтобы они состязались со Стефаном о вере и склонили его к иконоборчеству. Последние, прибыв в Филиппиков монастырь, повелели привести к ним блаженного Стефана. Он предстал пред ними, окованный железными цепями, от тяжести не имея возможности стоять и двигаться без посторонней помощи: он шел между двух мужей, на которых и опирался.
Прежде всех начал говорить Феодосий, епископ Ефесский. Обратившись к блаженному Стефану, он сказал:
— На каком основании, человек Божий, ты почитаешь нас еретиками и ставишь себя выше царей, патриархов, епископов и всех других христиан? Неужели все мы заблуждаемся и стремимся к погибели?
На это святой кротко ответил:
— Послушайте, что говорится в Божественном Писании о пророке Илие. Он говорил однажды царю Ахаву: «не я смущаю Израиля, а ты и дом отца твоего» (3 Цар.18:18). Так и теперь: не я возмущаю Церковь Божию, но те, которые, нарушив предания древних святых отцов, вводят в Церковь новые догматы. Ибо Василий Великий говорил: «все, что издревле предано от святых отцов, достойно почитания: все же новополагаемое неуместно и не может иметь значения»; таковы суть и ваши определения против почитания святых икон, определения, составленные не сынами Кафолической Церкви, но нечестивыми прелюбодеями. Посему своевременно приходит мне на ум пророческое изречение: Псалом 2:2 — «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа», и на честную икону Его.
Услышав такие слова, Константин, епископ Никомидийский, быстро вскочив с своего седалища, подошел к преподобному, который сидел на земле, и ударил его ногою в лице. Точно так же один из оруженосцев, присутствовавши при этом, ударил святого в чрево; блаженный пал на землю, а оруженосец стал попирать грудь его.
Каллист вознегодовал на такое бесстыдное и беззаконное дело и повелел всем молчать. Потом он обратился к Стефану с следующими словами:
— Тебе предстоят два исхода: или подписать определения недавно бывшего собора, или умереть, как отвергающему постановления отцов, Богом наученных. Избери себе скорее что-нибудь одно.
Боговдохновенный Стефан возгласил на это:
— Внемли словам моим, господин патриций! Сие с великим Апостолом Павлом я возглашаю: «Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть» за честную Его икону — «приобретение» (Фил.1:23).
И тотчас же Константин Никомидийский взял книгу и начал ее читать. Книга имела такое заглавие: «предание святого вселенского седьмого собора». Лишь только это заглавие было прочтено, святой сделал знак рукою, приглашая к молчанию, и потом громко возгласил:
— На некрепком же основании вы построили свое зыбкое здание. Почему вы называете свой собор святым? Ведь вы наименование: «святой» — отняли от всех святых и повелеваете не называть так ни Апостолов, ни мучеников, ни пророков, ни других мужей, благоугодивших Богу. Как может собор ваш быть святым, раз он попирает и оскверняет всё святое? Вы называете собор ваш вселенским; но как он может быть вселенским, если на нем не было ни одного из патриархов, ни уполномоченных от них, ни даже посланий, в которых бы они заявили о своем соизволении на созвание собора. Не может собор ваш называться вселенским, ибо он ложный. Еще вы называете его седьмым. Но каким образом он седьмой, если он расходится с первыми шестью соборами? Если бы он был седьмой, то ему надлежало бы во всем последовать шестому, пятому и другим, бывшим раньше, соборам. Ибо без первого, второго, третьего, четвертого, пятого и шестого не может быть седьмого. Таким образом, собор ваш вовсе не седьмой, так как он отверг предания прежде бывших шести соборов.
На эти слова епископы возразили:
— Что же, от шести соборов преданное, мы отвергаем? Нет, мы не отвергаем прежних соборов и преданного от них, но принимаем всё это.
Тогда святой ответил:
— Не в святых ли церквах происходили прежние соборы, т. е. я говорю про те церкви, который были украшены иконами. Первый собор происходил в Никее, в обширной церкви этого города. Второй — в Константинополе, в церкви святой Ирины. Третий — в Ефесе, в церкви святого Иоанна Богослова. Четвертый — в Халкидоне, — в митрополичьей соборной церкви. Пятый и шестой — опять в Константинополе, при чем первый происходил в храме святой Софии, второй же в дворцовом храме, называемом Труллом. Все те церкви не были ли украшены честными иконами? И ни один из прежних соборов не отвергал их, как отвергает ваш собор. Что вы скажете мне на это?
Те удивлялись премудрости святого Стефана и молчали, не имея ничего, что могли бы возразить ему. Только один из сидящих с ними промолвил:
— Воистину, справедливо то, что говорил Стефан!
Преподобный же возвел очи на небо; потом, воздев руки свои и испустив вздох из глубины сердечной, громко воскликнул:
— Если кто не чтит Господа Иисуса Христа, изображенного на иконах по человеческому естеству, да будет анафема и да имеет часть вместе с возглашавшими: «возьми, возьми, распни Его!» (Иоан. 19:15) [32].
Тогда нечестивые еретики, видя, что им не одолеть святого в споре, повелели отвести его в темницу, а сами, исполненные стыда, возвратились к пославшим их.
Когда они пришли к царю, то царь спросил:
— Что вы успели сделать?
Епископы хотели было скрыть посрамление свое, но Каллист предупредил их, рассказав царю всю истину.
— О царь! — говорил он, — мы побеждены в споре Стефаном. Мудрый он муж и в словах его заключается невыразимая сила. К тому же он мужественен и безбоязнен, и не только запрещений, но даже самой смерти не боится.