Живая мишень
Шрифт:
Вдруг он почувствовал резкий укол совести. Искаженная действительность. Он чувствовал себя словно солдат, блуждающий один в разрушенной его войсками деревне и внезапно столкнувшийся с женщиной, несущей на руках ребенка.
Это не ребенок, проклятие! Это бомба!
— Эй, «Ковбой», мы, кажется, уже отошли на двенадцать миль? — спросил Адар хриплым голосом. Яркий свет заходящего в океан солнца раздражал его.
— Уже близко, капитан.
— Не собираешься часом побывать в Ирландии?
— Когда-нибудь.
— Прекрасная страна. Она напоминает мечту.
— Да.
— С меня кружка «Гиннеса» в любое время, «Ковбой».
— Спасибо за предложение.
— Эй, послушай…
Эпилог
Исламорада
Они сидели вдвоем на песке, примерно в двадцати ярдах от полосы прибоя, и смотрели, как садится огромное оранжевое солнце. Женщина разложила рядом с собой причудливые раковины, дары морских волн. Было все еще жарко, но в вечернем бризе уже чувствовалась легкая прохлада конца октября. Начался отлив, и влажный тугой песок привлекал множество чаек. Молочного цвета кучевые облака тянулись грядой на горизонте, окаймленные тонкими нитями перистых облаков.
— То ли селедка становится умнее, то ли я становлюсь глупее, — пошутил мужчина, глядя на закат.
Спокойный взгляд женщины говорил о том, что она преисполнена тихого счастья. Это место, как она и надеялась, чудесным образом поможет им вновь обрести друг друга. Даже того, что к мужчине вернулась способность беззаботно шутить, было достаточно, чтобы женщина радостно улыбалась, проводя пальцами по его густым темным волосам, все еще мокрым.
— Большеглазая сельдь — самая умная рыба в мире, — заявила Конч.
— Ну уж ты загнула, подруга. По крайней мере такое возмутительное заявление совсем сбивает меня с толку.
Алекс Хок засмеялся и развалился на песке, подложив руки под голову. Он зажмурил глаза, и его губы снова приобрели очертания спокойной полуулыбки. Песок под ним все еще был теплым, а пиво, стоящее рядом, — холодным. Прекрасный день.
— В это время года здесь спасения нет от бугенвиллии, — Конч с интересом осматривала темно-фиолетовое пятно на грудной клетке Хока. Его сломанные ребра заживали довольно медленно.
— Разве тебе не нравится бугенвиллия? — удивился Хок.
Они вдвоем провели в Исламораде уже почти неделю, скрываясь от мира в небольшой рыбацкой хижине Конч. «Влачить существование», как выразился Алекс, улыбнувшись Конч в их первое утро. Он сказал, что «не понимал истинного значения этого слова до настоящего момента».
Это была лачуга в самом прямом смысле слова, но она стояла прямо у воды — маленькое деревянное строение на песчаном берегу, скрытое полумесяцем плотных мангровых зарослей. Белая бугенвиллия облепила дверь, а дикий сад просто полыхал тропическими цветами.
Когда Алекс согласился на это путешествие, она купила подержанную плоскодонку — шестнадцатифутовый ялик, чтобы сбежать с ним на острова. Он любил ловить большеглазую сельдь. Утром они блуждали по мелководью, гоняясь за селедкой.
Даже если сразу после пробуждения они занимались любовью, в восемь они
Она легла на песке рядом с ним. Край оранжевого шара не коснется моря еще примерно десять минут. Они решили остаться здесь сегодня вечером, заказав еду из ресторана «Великая китайская стена» в Таки-Оути. Их плечи соприкасались; морская соль белой глазурью покрыла загорелые тела.
Алекс Хок положил свою правую руку на ее нагретое солнцем бедро и спросил:
— Ты счастлива?
Боже.
Консуэло де Лос Рейес когда-то влюбилась без памяти в этого мужчину на этом самом острове. Она навсегда отдала ему свое сердце. Просто схватила за его широкие плечи на берегу примерно в полумиле отсюда и сказала: «Вот, возьми мое сердце и положи в свой карман».
— Хороший день, — сказал он тихо. — Еще один паршивый день в раю.
— Кто-то должен сделать это.
— Это ведь могли быть мы, правильно?
— Правда ли, что Париж — город? Действительно ли моя спутница — женщина почти сверхъестественной красоты и блеска?
— Почти?
Она повернулась на бок, оперев голову на ладонь, и поцеловала его в соленые губы. Так или иначе, оба они не увидели, как в маленькой бухте село солнце. Тогда они прошли босиком по берегу к небольшому домику в сгущающихся сумерках под небом цвета индиго, и он подхватил ее на руки.
— Никакой рыбной ловли завтра, девочка моя. У меня задание.
— Можно мне с тобой?
— Нет, это тайна.
— О.
— Ничего опасного. Я вернусь к тебе до ужина.
— Будь осторожней, милый.
Он проснулся ночью от шума ливня, который тарабанил по оловянной крыше. Конч прижалась к нему своим обнаженным бедром, и он занимался с нею любовью медленно, с большим наслаждением, какое бывает у давно любящих друг друга людей. Он поднялся следующим утром на рассвете. Чтобы Снайпер молчал, пока он мылся в душе и брился, Алекс бросил ему в клетку сыра. Затем натянул свою старую футболку, шорты и сандалии и тихонько вышел из дома. Конч спала как мертвая.
Он завел джип и помчался сквозь густые заросли винограда по глубоко изрытой колеями песчаной дороге. День обещал быть чудовищно жарким, и на этот раз ему было жаль, что у старой развалюхи нет хотя бы брезентовой крыши. Притормозив на главном шоссе, он дважды моргнул фарами. Два парня из ДСБ, которые ели пончики в черном «Субербане», припаркованном поперек дороги, улыбнулись ему. Охрана Конч тоже любила это место, по большей части ловя здесь селедку или тарпона всякий раз, когда находился свободный часок. Парень за рулем оказался Гудвином. Хок попросил его начальство, чтобы Рон тоже немного отдохнул, после того что они натворили на Синей Горе. Он заслужил отдых в конце концов.