Живая земля

Рубанов Андрей Викторович

– Пружинов говорил, что они до сих пор забирают отсюда самых умных и талантливых…

– Я чувствую, он много чего тебе наплел, – проскрипел Годунов. – Юберменш хуев. Только зря ты его слушал. Мой дружочек Никитка на волоске висит. Он ведь никакой не миллиардер. Обычный управляющий. Его хозяева – литиевые магнаты. Нулевой канал создан на их деньги. Он показал им свою хваленую технологию, активное информационное поле – они поверили и вложились. С тех пор он десять лет не может отладить систему… Постоянные сбои, ошибки программы… А главное – канал контролирует только один город. Новую Москву. Поле есть

там, где на каждом углу ретрансляторы. Отъедешь на три километра – нет поля! Приходится вдобавок наебывать людей по старинке, при помощи фильмов про Буслая. Облажался Никитка, ему недолго осталось. Он думал, что отделит умных от глупых, свезет всех умных в одно место, вставит каждому в жопу микросхему – и будет счастье… А хера лысого! Никому не дано отделить умных от глупых. Его шестерки понавезли под Купол каких-то идиотов, плюс каждый чиновник норовит перетащить всю свою родню, плюс помимо Пружинова идет приток нуворишей, заработают в Европе и едут жить под Купол… – Старый Гарри фыркнул. – Мой дружок Никитка думал построить Город солнца, а построил Содом. В Европе выросла молодежь, полно хороших светлых ребят, талантливых. Таких, как ты. И никто не хочет под Купол к Никитке, потому что тут – веселее…

– Да, – согласился Денис. – Тут весело… Пойдемте, Гарри. Купим вам штаны и ботинки. Только у меня деньги кончились.

– Сегодня кончились, завтра опять начнутся, – хмыкнул Годунов, вставая. – Показывай дорогу.

Пока шли, за ними увязался субтильный валютчик в кожаном жилете и смазных сапогах; в конце концов Денис показал ему кулак, и малый шустро отвалил в подворотню.

– Хо! – возбужденно воскликнул писатель, войдя в магазин народного кооператива «Все свое». – Изобилие! Гляди, какие унты! А это что? Кроличьи рукавицы?

– Скоро сезон, – ответил Денис. – Уже завезли зимние шмотки. Берите вот эти ботины и вот эти портки.

– А поприличней ничего нет?

– Бери, родной, – басом сказал продавец, выхватил с полки мощнейшие черные боты и с грохотом утвердил на прилавке. – Приличней нет и не бывает. Настоящая кожа, прошиты стальной проволокой. Вещь! Сносу не будет. Модель называется «море по колено». Или вот эти; глянь, какие красавцы! Хит сезона. Модель «полуколхозник».

Годунов захохотал:

– Как вы сказали? «Полуколхозник»?

– Да. Есть просто «колхозник», есть «полуколхозник».

– Мы ж вроде в городе, – осторожно возразил писатель.

– Не влияет, – ответил продавец.

Годунов приобрел, переобулся.

– К ним идет подарок, – прогудел продавец. – Натуральный гуталин на основе свиного жира.

Подарок на основе жира издавал ядреный аромат. Старый дядя Гарри заметно засомневался.

– Подарки не берем, – отрезал Денис. – Это неправильно. Мы не разложенцы, нечего нас подарками заманивать.

Благоуханная банка тут же исчезла.

– Бог в помощь, – на прощание сказал продавец и почесал кудлатую голову. – Кстати, завтра привезут осеннюю коллекцию. Комбезы будут, душегрейки, бушлаты с подстежкой… Заходите, мужики. Своим всегда рады.

– Хороший человек, – сказал Годунов, когда вышли из зала, пропахшего радикальным духом кож, резин и натуральных гуталинов.

– Не надо иллюзий, – ответил Денис. – Их специально учат. У них все продумано. С покупателем строго

на «ты». Для создания атмосферы доверия к отечественному производителю. Магазинчики все маленькие, троим не повернуться. Чтоб только покупатель и продавец, и чтоб весь товар был на расстоянии вытянутой руки. «Своим рады» – это их девиз, типа рекламного трюка. Ерунда, конечно. Говорят, даже в самой честной торговле нельзя обойтись без элементов разложения…

– Все равно, мне понравилось, – сказал писатель. – Душа поет. Куда теперь?

– Поищем такси.

– Не надо нам такси, – решительно возразил Годунов. – Двинем, как люди, на общественном транспорте. Что тут у вас – трамвай?

– Троллейбус, – поправил Денис. – Но это долго будет.

– Отлично, отлично. Троллейбус! То, что нужно! И билетик надо покупать?

– Обязательно, Гарри, – сказал Денис. – Только если у вас с собой много денег – вы лучше их понадежнее засуньте. Вытащат.

– Хо! – крикнул Годунов. – У вас есть карманники?

– Бывают. Месяц назад двоих расстреляли. У нас, Гарри, все есть. Полный набор. Одну банду поймают – другая появляется. Так что если вы решили ехать в троллейбусе – вы воротничок поднимите и руки держите в карманах. И лицо такое сделайте, ну, как будто ищете, кому бы по роже дать…

Годунов послушно изобразил.

– Прекрасно, – похвалил Денис. – У вас талант.

– У меня не талант, а судимость, – ответил писатель и продул зуб. – Дали шесть лет, через полгода амнистировали. А благодарить за это надо Никитку Пружинова. Кстати, в тот день, когда тебя похитили, он мне организовал арест на сто часов. Чтоб я, значит, под ногами у него не путался… Это что, троллейбус?

– Да, – сказал Денис.

– Мощный агрегат.

– Зимой на них гусеницы ставят. И впереди – нож. И людей везет, и снег чистит. Экономия.

В длинном салоне было душно. Честной народ – главным образом старики – обсуждал очередной виток инфляции. Пахло нафталином и гнилыми зубами.

– Оплочиваем! – надсадно крикнула билетерша, и грудь ее заколыхалась.

Годунов извлек деньги. Билеты спрятал в портмоне:

– На память.

И полез, втираясь в толпу, на заднюю площадку.

– Стойте тут, – шепотом посоветовал Денис, пытаясь удержать старика за твердый локоть. – Там хулиганы.

– Хо! – сказал Годунов. – А я тебе кто? Мамаша, прими вправо! Граждане, пропустите ветерана трех войн!

Какие-то девчонки в студенческих тужурках расхохотались, а одна, самая румяная и дерзкая, встала с лавки.

– Садитесь.

– Прекратите, юная леди! – вскричал старый Гарри. – Вы меня позорите. Лучше скажите, это что там такое красненькое белеется? Неужели Кремль?

– А вы не местный? – спросила румяная и дополнительно зарумянилась.

– Местный, – сказал Годунов. – Но не отсюда. Кстати, эта телогреечка вам очень идет. Денис, смотри, какая женщина красивая! И соседка ее тоже! Девочки, а где ваши мальчики?

– А мы без мальчиков, – ответила румяная, за всех.

– Это вы зря. Таким девочкам нельзя без мальчиков. Я, правда, не мальчик давно, поэтому, сами понимаете, не навязываюсь…

На задней площадке действительно обретались несколько темноликих тощих субъектов в кожаных пиджаках. Тут пахло иначе: носками и перегаром.