Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2
Шрифт:
Он жил с громадной жизненной отдачей. И ничего не делал наполовину. Поэтому так быстро сгорел…
ГЕОРГИЙ СЕМЕНОВИЧ ЕПИФАНЦЕВ
С Владимиром Высоцким мы учились вместе в Школе-студии МХАТ и сначала все были одинаковыми. Володя был старше нас на год и чуть взрослее. Он, пожалуй, легче ориентировался в жизни, причем в самых разных ее слоях.
У нас были замечательные преподаватели. А вот французский язык у нас вела одна очень интеллигентная дама. И я честно скажу, что мы ее интеллигентностью пользовались… «Можно выйти?» — «Да, пожалуйста». Поднимается второй: «А мне разрешите выйти?» — «Идите»… Она, в силу своей интеллигентности, просто не могла отказать, хотя, наверное, знала, что мы не выходили, а уходили с занятий. И когда в аудитории оставалось уже совсем немного людей, она обращалась к Высоцкому:
Студенческие спектакли?.. Могу привести одну любопытную деталь. В спектакле по пьесе Митрофанова «Пути, которые мы выбираем» было очень сложное шумовое оформление. Его делал Высоцкий, и делал это с удовольствием. Он очень полюбил эту работу.
Первый капустник — первое в нашей жизни представление, режиссером которого был наш однокурсник Геннадий Ялович, который впоследствии и стал профессиональным режиссером. Он тогда с нами знакомился, узнавал, кто из нас что умеет. И выяснилось, что я с детства пишу стихи, а Высоцкий знает несколько аккордов на пианино. И Ялович поручил мне написать слова песни, а Высоцкому подобрать музыку. Мы гуляли по Москве с Володей; я — с листком бумаги и карандашом, советовался с ним и никак не мог решить, о чем писать. Были такие творческие муки. Наконец мы пришли в сад «Эрмитаж», выпили бутылку пива на двоих, больше денег не было у нас. И вдруг Высоцкий отобрал у меня бумажку, взял карандаш и написал, может быть, первое в своей жизни стихотво рение, первую песню. Вот ее слова:
Среди планет, среди комет улетаем на крыльях фантазии к другим векам, материкам, к межпланетным Европам и Азиям, Ведь скоро будут корабли бороздить океаны те вечные, чтобы системой мы могли межпланетных людей обеспечивать [1] . Коль будет жизнь среди миров, без актеров она не получится. Актеры все, из всех веков, у системы искусству научатся. Все можем мы предугадать, что задумано, это все сбудется! Пройдут года, но никогда Станиславского труд не забудется!1
Имеется в виду система К, С. Станиславского.
И вот тогда на скамейке, как когда-то Бурлюк Владимиру Маяковскому, я повторился… Я знал эту историю, просто повторил эти слова: «Володя, да ты же гениальный поэт!» И после этого Высоцкий у нас на курсе уже стал непререкаемым авторитетом, если нужно было писать, как он выражался, «художественные слова на белом листе бумаги».
Этот капустник прошел с успехом. И мы тогда на курсе организовали шуточный цыганский ансамбль, в котором появилась впервые гитара. Высоцкий раньше не умел играть на гитаре. Сейчас шесть моих однокурсников оспаривают первенство, что именно они первые показали три аккорда Высоцкому на гитаре, в том числе и я. Но мы так и остались на всю жизнь с тремя аккордами, а Высоцкий научился играть на гитаре почти профессионально.
У нас была в этом ансамбле цыганка Аза, теперь это диктор Центрального телевидения Аза Лихит-ченко. И вокруг нее крутилось все действие. Все тексты сочинял, конечно, Высоцкий…
Две гитары за стеной жалобно не ныли. В финский домик из шатров цыган переселили. Отчего, ты дай ответ, на глазах слезинки? Ведь в ансамбле черных нет, лишь одни блондинки. Эх, раз, еще раз! Еще много-много раз! Не грусти, цыганка Аза, перекрасят скоро нас. Больше, сокол, на картах не гадаю, по ладоням мыслей не пойму, а вот про Вольфа Мессинга я знаю, обратись, пожалуйста, к нему. Эх,А у Володи гитара появилась еще в Школе-студии. Хорошо помню, как он пел уличные песни. Как говорил сам Высоцкий, «дворовые» песни, которые некоторые почему-то называли блатными. И этих песен Володя знал великое множество. А потом появились и первые авторские песни Высоцкого Но тогда самой популярной песней в нашей компании было «Бабье лето» Кохановского Кстати, эту песню и Высоцкий часто и с удовольствием пел.
В 64-м или в 65-м году, когда было уже довольно много песен, мы с Володей были у Евгения Евтушенко. Да, точную дату можно определить так — только что была написана песня «На границе с Турцией или с Пакистаном…». Евтушенко пригласил каких-то комсомольских работников, и Володя пел. Женя тогда пытался, так сказать, протолкнуть его песни.
Я первым из ребят стал сниматься в кино, моей женой тогда была балерина Большого театра Лидия Ушакова; в общем, мы первыми построили кооперативную квартиру. Это квартира номер двести шесть, дом пять дробь десять в Каретном ряду. Двери этой квартиры для наших друзей не закрывались, а если теряли ключ, что бывало довольно часто, то лазили через окно. И с 61-го по 67-й год этот дом был для Володи вторым его домом. В любое время, в любом состоянии он мог прийти к нам как к себе домой. Квартира была однокомнатная, поэтому Володя иногда ночевал на кухне. Там у него была раскладушка, по-стель — и всегда белоснежные простыни, за этим строго следила моя жена. И все было под рукой: и холодильник, и еда, и чай. Володя часто работал на кухне, И там были написаны многие его песни. На одном из моих дней рождения Володя спел песню «Ведь в Каретном ряду…»:
И пускай иногда недовольна жена, Но бог с ней, но бог с ней. Есть у нас что-то больше, чем рюмка вина, У друзей, у друзей.Да, мы выпивали, но ведь главным было — общение, разговоры… Мы могли говорить бесконечно! Тогда мы открывали для себя Волошина, Ахматову, Цветаеву… О Пушкине Володя мог говорить сутками! Мало кто об этом знает, но он великолепно знал Пушкина.
А главное в Володе — это работа, это муки творческие! Ночами он сидел на этой кухне и работал над двумя строчками. Восемь строчек в день при каторжном труде!
В те годы я много рисовал. И в первый день каждого времени года устраивал выставку своих картин. Приглашал гостей, но в принципе мог прийти кто угодно. И иногда появлялись самые невероятные люди, собирались самые неожиданные компании. Комната была большая — двадцать восемь квадратных метров, и на этих метрах иногда помещалось до семидесяти человек! Бывали очень продолжительные застолья, и первым рассказчиком был, конечно, Высоцкий. Рассказы, пародии, — стоял просто гомерический хохот. Высоцкий сочинял рассказы очень смешные. Например, он придумал такого персонажа, Сережу, и нам казалось, что этот человек живет среди нас. Он каждый день приходил и говорил, что вчера сказал Сережа, как он относится к тем или иным событиям. А потом любой мой однокурсник мог часами рассказывать эти рассказы от имени Сережи, которого сочинил Высоцкий. Сережа — это слесарь, работает по водопроводу, но ужасно любит искусство, особенно артистов. Но сам он вот так говорит:
— Я наньсе не мог быть антистом, потому сто у меня диктия пнохая. А сицас я вот уже сетыне года обсаюся с антистами, и смотайте, какая у меня стала замецательная диктия. Я дазе уцаствовал в конкунсе на главного диктона Тентнального телевидения, но меня пока туда не бенут, потому сто у них там усе евнеи. Нисаво смиснова в этом нету, вот. А посему я люблю антистов? Потому сто все антисты, соб вы знани, это великие люди, потому сто все они тозе Сенези. Напнимен: Сенезка — Володька Тносин, Сенезка — Манк Беннес, Сенезка — Васесик Высоцкий, котоные пенеживательно поют пенед микнофоном, ас тнясутся от напнизения, сто их за гнаницу не посынают. А недавно пниеззает из ихней итальянской нанодно-демо-кнатиской неспублики певец Дель-Монака, выходит на сцену Боньсого театна с насэй нанодной антисткой Советского Союза Анхиповой и поет. Мона быть, он и хоносый певец, мона быть! — но ведь ни одного снова по-нусски! А ихний динизен, котоный пниеззал, тот тозе не по-нусски динизинует: наси — по вентикани, а он — по диагонани и вбок! Я сситаю, пнезде сем итаньянских динизенов посынать в Советский Союз, их снасяна нада обусить нусскому языку. Пнавильна я говоню?.. Я всегда пнавиньна говоню!