Живи и люби!
Шрифт:
У нее потеплело на душе. Сигрид невольно представила себе, что почувствуют Фредрик и Амалия, когда получат картинки, нарисованные для них дочерьми, и попробуют печенье, которое девочки испекли, чтобы доставить им удовольствие. Ей пришло в голову, что в один прекрасный день она тоже могла бы получить маленькие подарки от сына или дочери… она и человек, который когда-нибудь станет ее мужем.
Сигрид вновь посмотрела на Тенгвальда. Именно этот момент, чтобы посмотреть на нее, выбрал и он.
Столь мощной энергии, обрушившейся на нее,
Господи, да что же это такое? У нее есть надежды. Есть свои планы. Она горячо мечтает увидеть мир. Других людей, другие места, другие страны. Эти мечты так близки к осуществлению…
Если она все же когда-нибудь и выйдет замуж, это будет нескоро. Очень нескоро. Станет ли Тенгвальд ее ждать? Эта мысль затопила ее мозг как река, прорвавшая дамбу. Любопытство стало нестерпимым. Сигрид чувствовала себя так, словно она тонет. Сколько времени он будет избегать брака и детей? Или вообще не собирается жениться? А также плодиться и размножаться?
От досады у Сигрид засосало под ложечкой. Да, любознательность непременно доведет ее до беды. Она чуяла это нутром.
Почему? О Боже, почему ее так пугают мысли об этом человеке?
— Сигрид…
Его низкий голос ласкал слух. Успокаивал, как мокрая тряпка, положенная на пылающий лоб. Сигрид сделала глубокий вдох, не смея поднять взгляд. Она не хотела, чтобы Тенгвальд догадался, какие чувства и мысли мучают ее сейчас. Его зоркие глаза, скорее всего, конечно же заметят, что она опять переживает. И все из-за него.
— Вас что-то расстроило?
Сигрид деланно улыбнулась и притворилась безмятежной, хотя никакой безмятежности не испытывала.
— Все в порядке, — небрежно сказала она. — Просто ломаю себе голову, почему вы пришли так рано. Обычно вы работаете до обеда.
— Я подумал, что мы могли бы куда-нибудь съездить пообедать. — Он посмотрел на девочек. — Как вы относитесь к гамбургерам и жареной картошке?
Двойняшки разразились радостными криками.
Сигрид цыкнула на них.
— Это не слишком полезная еда.
— Ты можешь взять себе салат! — не успев подумать, выпалила Ловиса.
Лотта фыркнула, а Тенгвальд громко расхохотался.
— Да, — согласился он. — Вы можете взять салат.
Сигрид притворно вздохнула, но комизм ситуации дошел и до нее. Она засмеялась.
— Какой человек в здравом уме будет жевать траву, когда все остальные наслаждаются жирными сочными гамбургерами и жареной картошкой, политой кетчупом?
Лотта ликующе подняла руки и весело поправила:
— Не политой, а затопленной!
Спустя сорок пять минут Сигрид и Тенгвальд сидели за столом в маленькой семейной закусочной и ждали, когда принесут заказ. Девочки играли неподалеку.
Витавший в воздухе запах копченого бекона, жареного мяса и лука только усиливал возбуждение Сигрид.
Тенгвальд
Как этот человек умудрялся оставаться столь… невозмутимым? Когда Тенгвальд вошел в детскую и предложил съездить пообедать, Сигрид ощутила такой прилив энергии неизвестного происхождения, что это окончательно выбило ее из колеи. Она сумела справиться с собой, но искушение спросить, как ему удается не обращать внимания на происходящее, было слишком велико.
— Невозмутимым?..
Сигрид подняла глаза.
— Что?
Черные брови Тенгвальда выгнулись, и он с удивлением вновь спросил:
— Я действительно кажусь вам невозмутимым?
Испуг лишил Сигрид дара речи. Неужели она задала этот вопрос вслух? Да, она была взбудоражена, но разве можно говорить, не отдавая себе в этом отчета? Видимо, можно.
На его точеных губах, соблазнительных, как смертный грех, появилась ленивая сексуальная улыбка, и Сигрид едва не облизнулась.
— Значит, я тщательно соблюдаю наше соглашение. Ведь так?
Этот человек был явно доволен собой. Его сильные плечи были расправлены, верхняя часть груди обнажена, уголок рта приподнят. Не будь Сигрид так напряжена, она посмеялась бы над ним.
Однако не успела она моргнуть глазом, как поза Тенгвальда изменилась. Его губы плотно сжались, подбородок напрягся, а глаза… глаза уставились на нее так пристально, что Сигрид не смогла этого выдержать и отвернулась.
Но ладонь Тенгвальда легла на ее руку, а глаза притянули ее взгляд так же властно, как магнит притягивает легкий металл.
— И все же я что-то чувствую. — Его голос был негромким и хрипловатым. — Несмотря на наше совместное решение не замечать этого.
Тенгвальд сделал паузу, давая Сигрид возможность усвоить эту мысль.
— Например, сейчас. Я сижу здесь и борюсь с желанием сказать вам комплимент.
— Угу. Как же… — Если бы она могла забыть о хороших манерах, то фыркнула бы ему в лицо.
Он стиснул ее пальцы.
— Сигрид, вы и впрямь думаете, что я не заметил происшедшую с вами перемену? Вы стали… не знаю, как это назвать… более непринужденной. Без косметики ваша кожа напоминает спелый персик. А ваши волосы… то, как они падают на плечи… Они отражают свет. Так и манят прикоснуться к ним. Запустить в них пальцы…
Тенгвальд осекся и мучительно покраснел, но вскоре продолжил:
— Я хотел сказать только одно: ваша новая внешность не ускользнула от моего внимания. — Он облизал губы и добавил: — И она мне нравится. Очень.
А она-то думала, что добилась своего. Что без косметики стала почти дурнушкой…
— Она не должна была вам нравиться.
Губы Тенгвальда слегка дрогнули.
— Так эта перемена была сделана для меня? А я-то вывихнул себе мозги, пытаясь понять, почему вы так решительно расстались с имиджем мисс Профессионалки.