Живи и ошибайся 2
Шрифт:
В Казани мы планировали задержаться на два-три дня, чтобы посетить университет, подарить свои справочники, побеседовать с кем-нибудь из химиков. По сравнению с большинством городов России, Казань считалась развитым промышленным центром. Здесь было много кирпичных, кожевенных и мыловаренных заводов. Правда, всего одно железоделательное предприятие. Дед как раз хотел его посетить. Возможно, здесь нам изготовят часть нужных деталей.
Вообще-то Казань была настоящим раем для купцов, которые привозили товар и торговали в Петербурге, Москве, Нижнем, Оренбурге, Саратове и Самаре. Последнее нас
Когда я впервые посетил Казань, то был впечатлён разнообразием национальностей. Не думаю, что где-то ещё в России можно встретить подобное: персы, турки, татары, армяне, ну и русские, конечно. Мало того, обеспеченные представители этих народов обучались в университете, где имелись кафедры каких-то восточных языков.
В целом у города имелся своеобразный колорит, который я нигде не встречал. И ожидаемо, что на базаре заправляли татары. В этот раз мне показалось, что людей гораздо больше. К тому же цены значительно подскочили.
— Овёс нынче дорог, — пробормотал Лёшка. — Не пойму почему?
Мне тоже было непонятно, отчего осенью, когда только-только собрали урожай, задрали цены самым бессовестным образом. А нам для лошадей в любом случае зерно придётся закупать.
Куроедов пошнырял по рядам, с кем-то поговорил и привел к нам на постоялый двор одного купца.
— Фёдор Егорович Шергин, — представил он незнакомца.
Мужчина имел типичную для купца внешность. Обязательная борода, сам плешивенький, уши немного оттопыренные и умный взгляд. Зачем Куроедов привёл конкретно этого купца, я и не понял. Торговал он мехами и чем-то ещё. Причём курсировал с обозом аж от самого Якутска до Петербурга. В этом плане человек, безусловно, интересный.
Лёшка первым делом спросил у Фёдора Егоровича про цены на овёс и, как ни странно, получил сразу ответ. Не просто так меня смутили эти «народные массы». Списал на ярмарки, а как оказалось, приезжих в Казани много по той причине, что все ждут старца Самарского!
— Е…ть, — тихо ругнулся дед, и я мысленно с ним согласился.
Шергин собирался дождаться старца, помолиться, послушать проповедь, получить благословение и после уже отправиться в дорогу. Куроедов рекомендовал нашему Петру Петровичу примкнуть к каравану этого купца где-нибудь в Оренбурге. По времени как раз успеет собраться, взять зимнюю одежду, охрану и двинуться с обозом на Урал.
Насчёт такой странной логистики я уточнил. Купец пояснил, что в Самаре остановится на несколько дней. Если договоримся о конкретной дате, то он может взять к себе в обоз две-три повозки, но не кареты уже в Оренбурге.
За чаем продолжили беседу и знакомство с купцом. Слушая его, я всё больше и больше удивлялся встрече с такой неординарной личностью.
— Фердинанд Пятрович, слышали ль такого? — шумно прихлёбывая чай, рассказывал купец. — Господин капитан второго ранга Врангель. Шёл он, значится, через Якутск на Аляску…
История купца оказалась необычайно интересной. Началось всё с того, что задумал он вырыть колодец для воды.
— У нас в Качуге, где я раньше жил, рыли колодцы глубиной до трёх сотен футов, — уточнил купец.
— Ничего
Однако то, что приемлемо для Иркутской области, где можно пройти мёрзлый слой почвы и добраться до воды, не сработало в Якутске. Про вечную мерзлоту купец был в курсе, потому поставил вначале сруб и решил колодец вырубать. Клиньями и кувалдами работники долбили и вынимали грунт на протяжении двух лет.
— Тридцать пять саженей прошли, а воды всё нет, — продолжал купец неспешное повествование. — Летом-то хорошо, спустишься вниз, в холодок, и отдыхаешь.
Не добравшись до воды, Шергин решил прекратить бесполезное дело, но тут как раз Врангель прибыл и заинтересовался. Он и посоветовал купцу копать, если не для воды, то для исследовательских целей. Руководитель Русско-Американской Компании Фёдор Шергин оказался человеком амбициозным и последовал совету, к тому же расходы по работе стараниями Врангеля обещала взять на себя РАК.
— А как работники дышали на глубине? — не мог не спросить я, зная о свойствах углекислого газа опускаться вниз.
Выбранное купцом решение в очередной раз подтвердило, что наши предки дураками не были. Зная прекрасно, что нужный для дыхания воздух не опустится в колодец летом, Шергин велел копать его зимой. Здесь сработали законы физики. В шахте оказалось теплее, чем снаружи. Зимой углекислый газ вытеснялся более холодным воздухом с поверхности.
Колодец продолжали рубить, а отчёты о ходе работ посылась в Петербург.
— Обо мне в газетах Европы писали, — прихвастнул купец, чем явно вызвал неподдельную зависть у Куроедова.
О нем в Европе не писали. Думаю, сосед в ближайшее время исправит это досадное недоразумение.
В общем, почти десять лет продолжалась работа. В 1837 году Шергин отправил в столицу отчёт о том, что глубина достигла 382 фута (116, 4 метра), а расходы по выемке грунта и укреплению стен составили 1362 рубля 50 копеек.
Собственно, возмущался купец тем, что деньги ему так и не компенсировали, а из РАКа уволили. Правда, он лично делал доклад в Петербургской академии наук. Был обласкан императором и получил от Николая I золотую медаль и перстень с бриллиантом.
При этой фразе глаза Куроедова покрылись мечтательной поволокой.
— Фёдор Егорович, так вечная мерзлота в районе Якутска глубиной до версты, — проявил Лёшка знание предмета, чем удивил купца. Тот начал выяснять, откуда такие сведения. Кто рыл раньше, кто замерял?
— Никто не рыл, — пошёл друг на попятную. — Это научные расчёты такие. Сочетание температур и почвы. Ксенофонт Данилович вам лучше меня расскажет про градусники.
Как оказалось, и здесь Шергин был подкован. Не зря же с докладом в столице выступал. Нас он просветил, что, оказывается, у вечной мерзлоты постоянная температура примерно четыре-восемь градусов ниже нуля. Безусловно, эти сведения нужные и познавательные для науки. К тому же Шергин замерял у себя на подворье температуру воздуха в течение нескольких лет. Этим он в очередной раз привлёк внимание Куроедова. Посыпались замечания и предложения. Сосед не был бы самим собой, если бы не всучил купцу наши ртутные термометры, точно измеряющие температуру тела.