Живи с молнией

Уилсон Митчел

– Я хотел вас видеть, вот и все. Безразлично где. Давайте пройдемся по Риверсайд-Драйв, а потом сядем в автобус и проедемся к центру.

Подымаясь по лестнице, он взял ее под руку и не отпустил, когда они вышли на улицу.

Стоял чудесный ясный и ветреный день. Дома по ту сторону реки казались игрушечными макетами с четкими очертаниями и превосходно соблюденными пропорциями; даже темные баржи и буксиры на голубой реке выглядели живописными в ярком солнечном свете. Дорожки на Риверсайд-Драйв были почти пусты, только несколько

папаш прогуливались там со своими детьми, и по тому, как они смотрели на играющих ребятишек, можно было безошибочно определить, у кого из них есть работа и кто безработный. Эрик и Сабина некоторое время шли молча.

– Прежде чем вы что-нибудь скажете, я хотела бы кое-что объяснить, – начала Сабина.

– Я ни о чем вас не спрашивал.

– Но собирались спросить. Знаете, я ведь тоже умею читать чужие мысли.

– Ручаюсь, что вы не сумеете прочесть мыслей О'Хэйра, – сказал он. – Для этого надо быть влюбленной в него.

– Значит, вместо того чтобы спрашивать, вы намерены подсказывать мне ответы?

– Не слишком ли скоро мы начинаем ссориться?

– Мы и не подумаем ссориться, если вы дадите мне сказать то, что я хочу.

– Ладно, говорите. Вы собираетесь за него замуж?

– Да, собираюсь.

– Это правда? – спросил он. В этом огромном городе для него не существовало никого, кроме нее, и вот она преспокойно говорит, что уйдет навсегда, оставив его в одиночестве. Он почувствовал себя глубоко обиженным и разозлился. – Если вы выходите за него замуж, зачем же вы назначили мне свиданье?

– Вот этого-то я как раз и не могу объяснить. Но я знаю одно – больше мы с вами не увидимся. Первый и последний раз, а затем – прощайте. Я с самого начала хочу вам это сказать.

– Не думаю, чтоб это было честно с вашей стороны – как по-вашему? Не знаю, как смотрит на это О'Хэйр, но по отношению ко мне это нечестно.

– Во-первых, Арни ничего не знает, а во-вторых, если вы хотите, чтобы я сейчас же ушла, я уйду.

Эрик смотрел на нее сбоку и видел, как напряглись мускулы ее лица от еле сдерживаемых слез; он знал, что если дать ей уйти, она расплачется, но ей станет гораздо легче.

– Нет, – мрачно сказал он, – никуда вы не уйдете, и все будет, как мы условились. Правда, это не то, чего я ждал, но мы постараемся, чтобы нам было как можно веселее.

– И не будем больше говорить об Арни?

– Не будем. Только еще один вопрос: вы живете с ним вместе?

– Нет, – холодно сказала она. – Я живу у отца и матери. Недавно к нам переехала моя сестра со своим мужем Джо. Он очень славный. Мы все очень славные, только у нас немножко тесно. Поэтому мне не хотелось вчера много говорить по телефону. Иначе мы бы обсуждали это всей семьей месяца два.

– Значит, вы выходите за него из-за денег.

Она повернулась к Эрику и грустно рассмеялась.

– Знаете, Эрик, вы такое дитя! Вы говорите мне в лицо ужасные гадости, а вчера по телефону

были таким милым. У Арни О'Хэйра нет денег. Он мне очень нравится, он как раз такой человек, какого я хотела бы иметь своим мужем. Он не даст завести себя в тупик, как папа или Джо, а в наши дни самое главное – иметь характер, вот что. Арни никогда не останется без работы. И никогда не пострадает из-за предрассудков, как наш Джо. Знаете, ведь в Америке к ирландцам относятся так же скверно, как и к итальянцам. О, я что-то не то говорю, но понимаете, Эрик, все шло прекрасно до позавчерашнего дня.

– Сколько он зарабатывает? – с расстановкой спросил Эрик.

– Шестьдесят пять долларов в неделю, – таким же тоном отвечала Сабина. – Он работает в одной крупной юридической фирме, и как только получит в другой фирме место, которого ждет, мы поженимся.

– Поздравляю!

Шестьдесят пять долларов в неделю! Столько же зарабатывает рядовой университетский профессор, но пока Эрик станет профессором, ему придется быть просто преподавателем, а прежде надо еще получить докторскую степень; для этого надо заниматься исследовательской работой, но он даже не может к ней приступить до возвращения Хэвиленда.

– Ладно, – сердито сказал он, – больше не будем об этом говорить. Произошло недоразумение, и виноват в этом только я. Но я рад, что вы мне все объяснили, и рад, что вы пришли. Это очень великодушно с вашей стороны.

– О, Эрик! – взмолилась Сабина.

– Нет, серьезно. Я считаю, что с вашей стороны было очень мило прийти и объяснить все, как есть. А теперь давайте сядем в автобус, поедем в центр и будем веселиться.

– Но у вас такой сердитый голос!

Он круто повернул ее к себе.

– Конечно, я сержусь. Я сейчас мог бы вас поколотить. Но раз уж свиданье наше состоялось, то не будем говорить о посторонних вещах. Идем, вон остановился автобус!

Почти всю дорогу до Пятой авеню они молчали, обменявшись только двумя-тремя ничего не значащими фразами. Наконец, Эрик вынул сигареты и предложил закурить. Они сидели, почти прижавшись друг к другу, хотя на втором этаже автобуса не было никого, кроме них. Наконец, он обнял ее за плечи.

– Слушайте, давайте не будем злиться, – сказал Эрик. – Я уже не сержусь. Будьте моей девушкой хотя бы только на сегодня, хорошо?

– Да. – Опустив голову, она смотрела вниз, на витрины магазинов, но он догадался, что она улыбается.

– Нет, скажите это как следует, – настаивал он. – Скажите: «Я, Сабина, буду твоей девушкой, Эрик, только на один сегодняшний день». Вы должны сказать это.

Затянутой в перчатку рукой Сабина сжала его руку, и это прикосновение напомнило Эрику позавчерашний вечер, когда он вел ее в кухню.

– Страшно глупые слова. Кроме того, слишком длинно.

– Тогда пустите мою руку. – Он попытался высвободить пальцы, но она, смеясь, не выпускала их.