Живи с молнией
Шрифт:
Эрик откинулся на спинку кресла с глубоким вздохом облегчения.
– Вы еще не видели резец в действии. Правда, он еще не совсем готов, но я с радостью продемонстрирую его вам, когда вы захотите.
Тернбал удовлетворенно хмыкнул.
– Незачем мне его смотреть. Главное, его видел Арни О'Хэйр. Ведь он его видел?
– Несколько раз.
– Вот, это главное. – Тернбал простер перед собой руки. – На вашем месте я бы развязался со всем этим как можно скорее. Сколько еще вам понадобится времени?
– Для чего?
Тернбал удивленно поглядел на него.
– Я думал, что вы с О'Хэйром
Эрик глядел на него во все глаза; он страшно побледнел, а горло его сжала болезненная спазма. Несколько секунд он боролся с ужасным, тошнотворным ощущением.
Тернбал заметил, что с Эриком творится что-то неладное, и на лице его отразилось неподдельное изумление; однако он продолжал тем же непринужденным тоном:
– Вы же знаете, что Арни связан с фирмой «Фидер-Джон» через жену. Так вот, этот ваш резец может совершенно выбить у фирмы почву из-под ног. Конкурировать с ним они никогда не смогут. Ведь ни в одной отрасли американской промышленности нет такой сильной конкуренции, как в машиностроении, тут люди грызутся, как собаки, лишь бы выскочить вперед. А с другой стороны, если фирма «Фидер-Джон» будет иметь ваш станок в своем распоряжении, она станет еще сильнее, чем прежде. Ну, Арни-то, как вам известно, стреляный воробей, не сунется в воду, не зная броду. Цена, наверное, многим пришлась бы не по карману, но на прошлой неделе Арни сказал мне, что все в порядке. Он слетал в Кливленд и продал ваше изобретение своей фирме. Фактически фирма теперь будет работать на нас; впрочем, как там ведется бухгалтерия – неважно, важно только то, что идет в наш карман.
Эрик поднялся с кресла; лицо его застыло, и только глаза сверкали лихорадочным блеском.
– А меня тоже продали вместе с моим изобретением? – тихо спросил он.
Лучезарная веселость Тернбала немного померкла, и на лице его вновь появилось растерянно-удивленное выражение.
– Нет, что вы. Ведь эта фирма не работает над новыми изобретениями, они покупают готовое.
– А кому же будет поручено техническое руководство производством станка?
– Да никому, – ответил Тернбал таким тоном, словно Эрик задал совсем уж глупый вопрос. – Для чего? Они не собираются пускать его в производство, это им вовсе ни к чему. Только за этот год у них накопилось невыполненных заказов на десять миллионов долларов. Вот в чем суть.
– Значит, мое изобретение будет ржаветь у них на полке?
– Да, конечно, – до поры до времени. Они покупают впрок всякие изобретения, которые когда-нибудь в будущем, в случае если фирма обанкротится, могут сослужить им хорошую службу; Американская компания, например, сейчас имеет право на двадцать процентов имущества фирмы «Фидер-Джон». И все очень довольны, не исключая и членов правления. И мне хочется, чтобы вы тоже были довольны, Эрик. Я уже вам говорил, что я очень вам благодарен и сумею это доказать. С этих пор вы будете получать на восемьсот долларов в год больше. И обстоятельства складываются так, что вы будете получать их в Ньюарке, – добавил он небрежно, но слегка изменившимся
Эрик, меривший шагами комнату, вдруг остановился, и на лице его появилась горькая, задумчивая улыбка.
– Восемьсот долларов? – спросил он. – Давайте-ка подсчитаем. У «Фидер-Джон» скопилось заказов на десять миллионов долларов! Допустим, что доход будет равняться двадцати пяти процентам, тогда двадцать процентов с этого дохода составит для Американской компании полмиллиона в год чистой прибыли, без вычета налогов. Да ведь один только процент с этого дохода составляет пять тысяч долларов!
– Погодите-ка, – серьезно сказал Тернбал. – Вы ставите меня в трудное положение, Эрик. В конце концов, в Ньюарке вашим начальником будет Фрэнки Хоппер, и черт возьми, естественно, что он должен получать больше, чем вы. Ей-богу, не станете же вы требовать, чтобы я повысил жалованье Фрэнки только затем, чтобы и вы получали побольше! Конечно, Американская компания морально многим вам обязана. Я вполне признаю это, Эрик. Можете улыбаться сколько угодно, но постарайтесь быть хорошим солдатом, и не пройдет и нескольких лет, как вы будете полностью вознаграждены, вот увидите!
– О, конечно, – сказал Эрик, – конечно!
Ему было трудно говорить, в горле у него застрял болезненный смешок. Через несколько секунд ему удалось подавить его, но спазма в горле не проходила. Он глядел на Тернбала и думал, не дать ли ему хорошенько по физиономии.
– Вы забыли одно, – сказал Эрик. – Ведь патента-то еще нет. Что если я вдруг забуду все, что знал об этом станке? Бывают же такие случаи.
В Тернбале вдруг отчетливо проступили черты тощего злого человека. Медленно повернувшись вместе со своим креслом, он с минуту разглядывал письменный стол, постукивая пальцем по покрывающему его стеклу, потом поднял на Эрика жесткий, колючий взгляд.
– Не валяйте дурака, – резко сказал он. – Вы работали на нас и получали за это деньги. Если вы недовольны, можете в любое время уходить на все четыре стороны. В любое время. Но все, что вы сделали, все, что вы придумали, и все, что вы сконструировали, является собственностью компании. Если вы через пять минут умрете, мы найдем другого человека и получим патент на его имя. Не все ли равно, на чье имя будет патент? Мы патентуем не имя, а новые изобретения, а они – наша полная собственность. Так что нечего вам хвастаться своей силой и показывать мускулы, тут у каждого мускулы побольше ваших. Намного больше! А теперь бегите, запаковывайте ваши экспериментальные станки и готовьте их к отправке «Фидер-Джон».
Он остановился, чтобы перевести дух, лицо его налилось кровью.
– Я хочу дать вам еще одну возможность попытать счастья, так как про себя я уже решил, что у вас далеко не блестящие способности. А может быть, у вас нет одного качества, совершенно необходимого человеку, получающему жалованье. Это – ощущения, что ты являешься частью чего-то очень большого, что гораздо больше и важнее тебя самого, и с этим большим спорить и бороться нельзя, надо быть верным и преданным ему! Вы слишком большой индивидуалист, если хотите знать!