Живи высочайшей милостью

Лэнсинг по-прежнему поглядывал на Юргенса. Тот упорно делал попытку за попыткой. Он упал, но с помощью костыля поднялся и снова возобновил тренировку. Генерал и пастор были в роще, вырубая шесты, и Лэнсинг иногда слышал звук топора. Мэри и Сандра, наверное, находились по другую сторону куба.

Оставив Юргенса, Лэнсинг медленно обошел куб, не ступая при этом на песчаную полосу. Он внимательно разглядывал его стены, надеясь увидеть шов или какую-нибудь щербину на его поверхности, но не обнаружил ничего. Стены были гладкими,

без единой трещины. Материал, из которого они были сделаны, выглядел монолитным.

Лэнсинг, глядя на куб, перебирал в уме вопросы и предположения. Был ли куб жилищем, домом, в котором обитает семья неизвестных существ? Могут ли они сейчас находиться внутри, поглядывая в окна, рассматривая странных неразумных двуногих, окруживших их дом? Или, может быть, это хранилище знаний, библиотека, сокровищница фактов и мыслей, полностью чуждых человеческому разуму: может быть, принадлежащих другой ветви человечества, удаленной на многие миллионы лет от известного ему мира? Вполне возможно, думал он. Только прошлой ночью они с Юргенсом говорили об этом, обсуждая неравномерность течения времени, вполне допустимую в альтернативных мирах.

Из слов Юргенса явствовало, что мир роботов на многие тысячи лет опередил Землю Лэнсинга. А не может ли куб быть вневременной структурой, смутно проглядывающей через туманную дымку другого времени и пространства? Но ведь куб отчетливо виден. Он был столь же реален, как и все вокруг.

Лэнсинг медленно обходил куб. Солнце поднялось уже высоко, день был прекрасным. Роса высохла, голубизну неба не нарушало ни единое облачко. Из рощи появились генерал и пастор, каждый из них нес по длинному отесанному шесту, вырезанному из молодого деревца. Они перешли дорогу и приблизились к Лэнсингу.

— Вы обошли куб? — спросил пастор. — Полностью обошли?

— Да, — ответил Лэнсинг, — и он везде одинаков.

— Давайте подойдем поближе, — предложил пастор. — Может, увидим что-то, чего не удается заметить отсюда.

— Правильно, — согласился Лэнсинг.

— Почему бы и вам не пойти в рощу и не вырезать шест? — спросил генерал. — Втроем мы скорее все выясним.

— Я не думаю, — отозвался Лэнсинг. — По-моему, это пустая трата времени.

Оба, генерал и пастор, с минуту смотрели на него, потом отошли. Генерал сказал пастору:

— Давайте сделаем так. Пойдем на расстоянии футов двенадцати друг от друга и будем прощупывать песок вокруг себя, так чтобы наши территории частично перекрывались. Если там что-то есть, оно атакует шест, а не нас.

Пастор согласно кивнул:

— Это как раз то, что я имел в виду.

Они двинулись. Через некоторое время генерал произнес:

— Пойдем к стене и, дойдя, разделимся: вы пойдете налево, а я направо. Будем осторожно обходить куб, пока не встретимся.

Пастор промолчал; они медленно двинулись к стене, ощупывая почву шестами.

А что, засомневался Лэнсинг, если страж или стражи, находящиеся в

песке, запрограммированы или обучены хватать живых существ, вторгающихся в их владения? Но он не стал говорить об этом и медленно пошел по дороге, высматривая Мэри и Сандру. Вскоре он увидел их, обходящих куб на значительном расстоянии от песчаного кольца.

Крик позади него заставил его обернуться. Генерал бежал сломя голову через песчаную полосу к дороге. В руках у него была половина шеста. Шест рассечен пополам, вторая половина лежала на песке у стены.

Пастор застыл у стены, как бы окаменев, повернув голову и глядя через плечо на бегущего генерала. Справа от генерала что-то мелькнуло — настолько быстро, что невозможно было рассмотреть, что же это было, и тут же половина оставшегося в руках генерала шеста взлетела в воздух, аккуратно откушенная. Генерал в ужасе завопил и отшвырнул обломок. Одним рывком он преодолел последние несколько футов песка и рухнул на траву между песчаной полосой и дорогой.

Мэри и Сандра бежали к упавшему генералу, а пастор неподвижно застыл у стены.

Генерал с трудом поднялся и стал отряхиваться от пыли. Словно бы не осознавая происшедшего, он снова принял военную осанку, будто аршин проглотил, смягченную царственной небрежностью.

— Мои дорогие, — обратился он к двум женщинам. — Я сказал бы, что мы столкнулись со скрытым сопротивлением.

Он повернулся и громовым, как на параде, голосом закричал пастору:

— Возвращайтесь! Развернитесь и идите медленно, проверяя дорогу, и старайтесь точно попадать в свои следы.

— Я заметил, — проронил Лэнсинг, — что вы не так уж точно следовали своему совету. Вы тревожили нетронутые участки песка.

Генерал не обратил внимания на его слова.

Юргенс вернулся к месту происшествия. Он уже лучше управлялся с костылем, но все же двигался медленно.

Генерал спросил Лэнсинга:

— Вы рассмотрели, что ударило в последний раз?

— Нет, — сказал Лэнсинг. — Оно выскочило молниеносно. Слишком быстро, чтобы разглядеть.

Пастор прошел вдоль стены к месту, с которого начал свой путь, и по своему следу повернул к дороге, тщательно проверяя шестом каждый дюйм пути.

— Молодец, — заметил генерал одобрительно. — Он хорошо выполняет приказы.

Они следили за пастором, медленно преодолевавшим последние метры. Юргенс подошел к ним и встал рядом. Добравшись до дороги, пастор с видимым облегчением отбросил шест в сторону.

— Сейчас, когда все закончилось, — сказал генерал, — нам следовало бы вернуться на стоянку и перегруппировать силы.

— Дело не в перегруппировке, — отозвался пастор. — Лучше бы нам убраться отсюда. Это место опасно. Оно хорошо защищено, как вы могли убедиться, — продолжал он, глядя на генерала. — У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь. Предлагаю немедленно идти в город. Надеюсь, там нас ждет лучший прием.