Живи высочайшей милостью
Шрифт:
— Вы, должно быть, живете в хорошем мире. Он лучше моего.
— Да, он спокойный и основательный. Почти без войн. Если они все же случаются, то недолгие. Мировые державы поделили раз и навсегда сферы влияния и успокоились. Конечно, раздаются вопли об империализме — но кто на них обращает внимание?
— В Индии, конечно, голод. Мэри пожала плечами:
— В Индии всегда голод. Там слишком много народу.
— А африканцев эксплуатируют?
— Эдвард, вы одобряете мой мир или нет? Как вы относитесь к Британской империи?
— Не так уж плохо. Иногда я чувствую, что мы потеряли что-то
— А она распалась?
— Полностью. — Лэнсинг увидел, как на какой-то момент на лице Мэри отразилось чувство глубокого потрясения, затем черты ее разгладились. — Извините, — проговорил профессор.
Мэри окончательно пришла в себя.
— Я, пожалуй, займусь ужином. Вам поручается костер. Полагаю, вы проголодались?
— Страшно, — улыбнулся Лэнсинг. — Завтрак был ранний, а ленч и вовсе отсутствовал.
— Я помогу вам с дровами, — предложил Юргенс, — хоть я и калека, от меня еще может быть какой-то толк.
— Не сомневаюсь, — кивнул Лэнсинг, — пошли! После ужина они уселись вокруг костра.
— Итак, мы начинаем узнавать, откуда мы явились. — Мэри вернулась к прерванной беседе. — Но по-прежнему неясно, куда мы направляемся. Я принадлежу к миру, где имперская концепция нашла свое реальное воплощение, а в вашем мире империи исчезли. Или распалась только Британская империя?
— Нет, не только Британская. Все страны в конце концов лишились своих колоний. Хотя осталось еще нечто, напоминающее прежние империи, но не совсем то, что было раньше. Россия и Соединенные Штаты — они, правда, называются сверхдержавами, а не империями.
— Значительно труднее представить мир Сандры, — задумчиво произнесла Мэри. — Это похоже на сказку. Сочетание черт древней Греции (или того, что сентиментальные люди считают таковыми) и нового Ренессанса. Как она сказала — Третий Ренессанс? Как бы то ни было, звучит нереально. Таинственный и прекрасный мир.
— Мы ничего не знаем о мирах пастора и генерала, — заметил Лэнсинг, — кроме того, что в мире генерала война подобна игре.
— По-моему, у него сложилось впечатление, что нам не понравился его мир, — предположила Мэри, — и он приукрасил реальность, описав то, что у них происходит, как средневековые рыцарские турниры. Боюсь, на самом деле все обстоит серьезнее.
— Пастор тоже был неразговорчив, — продолжал размышлять вслух Лэнсинг. — Он поведал нам об озарении на поле с репой, и, по сути, это все, что мы о нем знаем.
— Его мир представляется мне довольно унылым, — сказала Мэри, — праведным и угрюмым: эти веши часто сочетаются. Но мы забыли об Юргенсе.
— Извините, я не хотел бы вдаваться в подробности, — ответил робот.
— Да что вы, мы же просто болтаем, — успокоила его Мэри.
— Пытаясь найти у нас что-то общее, — произнес Лэнсинг, — я зашел в тупик. Единственное, что мне пришло в голову, — нашу шестерку подбирали из людей одного типа. Но между нами очень мало сходства.
— Профессор колледжа, — начала перечислять Мэри, — военный, пастор, поэтесса и — как бы вы описали себя, Юргенс?
— Я робот, вот и все. Я даже не человек.
— Прекратите! — Голос Лэнсинга был резким. — Тот, кто прислал нас сюда, не делал различий между людьми и роботами.
— Возможно, —
— Мы не единственные, — заметил Лэнсинг. — Пришельцы были здесь до нас, наверное, будут и после нас. Это говорит о наличии некой программы или проекта. Хотелось бы, чтобы нас в них посвятили. Я бы чувствовал себя значительно комфортнее.
— Да и я тоже, — согласилась Мэри.
Юргенс, отчаянно сражаясь с непослушной ногой, балансируя на костылях, подбросил дров в костер.
— Вы слышали? — вскрикнула Мэри.
— Нет, я ничего не слышал, — отозвался Лэнсинг.
— Там что-то в темноте. Я слышала сопение.
Все прислушались — ничего. Темнота безмолвствовала.
Затем Лэнсинг услышал сопение. Он поднял руку, предупреждая остальных.
Сопение смолкло, потом послышалось вновь, немного в стороне. Словно какое-то животное, опустив нос к земле, шло по следу. Оно остановилось, вновь взяло след в другом месте; казалось, животное, принюхиваясь, двигалось вокруг костра.
Юргенс обернулся, стукнув костылем; Лэнсинг покачал головой. Юргенс замер. Они напряженно слушали. Минуты тянулись мучительно долго; сопение больше не возобновилось. Они наконец расслабились.
— Вы слышали? — спросила Мэри.
— Да, — подтвердил Юргенс, — оно появилось у меня за спиной.
— Значит, там кто-то был.
— Теперь оно убежало, — успокоил ее Лэнсинг. — Юргенс спугнул его.
— Сандра слышала его прошлой ночью, — сказала Мэри, — оно бродило здесь.
— Ничего необычного, — заметил Лэнсинг, — этого следовало ожидать. Огонь всегда привлекает диких зверей.
Глава 13
ПУТЬ ДО ГОРОДА занял у них пять дней. Они легко добрались бы и за два, если бы не приходилось приноравливаться к скорости Юргенса.
— Мне следовало вернуться в гостиницу, — посетовал робот, — и там ждать вашего возвращения, чтобы не обременять вас.
— А если бы вы понадобились нам? — возразил Лэнсинг.
— Такой день может никогда не наступить. Необходимость во мне может не возникнуть.
Лэнсинг, обозвав робота дураком, посоветовал ему идти вперед и перестать терзаться. По мере их продвижения характер местности менялся. Они по-прежнему шли по холмистой равнине, но она стала суше. Рощицы попадались реже, и деревьев в них было меньше, да и деревья сделались низкорослыми, больше напоминающими кустарник. Ветер вместо прохлады приносил жару. Находить ручьи, чтобы пополнить запас воды, становилось все труднее, да и сами ручьи кое-где пересохли, превратившись в тоненькие струйки воды.
Каждую ночь неведомый зверь рыскал вокруг лагеря. Однажды, на их второй стоянке, Лэнсинг и Юргенс, вооружившись фонариками, ринулись в темноту на его поиски. Они не нашли ничего, даже следов, что было странно: почва вокруг песчаная, и следы на ней должны быть хорошо заметны.
— Оно преследует нас, — в голосе Мэри послышались истерические нотки. — Оно следует за нами; даже когда мы не слышим сопения, я знаю, что оно где-то здесь.
— Не бойтесь, — попытался успокоить ее Лэнсинг, — оно не причинит нам вреда, иначе оно давно воспользовалось бы такой возможностью.