Живодерня
Шрифт:
- Нет.
- А я любил…
Геныч вновь опускает голову в податливый туман своих ладоней. Он далеко отсюда.
Сипло хрипит дверь. Появляется мент. Он недобро смотрит на нас и пихает ногой вонючего бомжару. Тот что-то мычит, но не просыпается.
- Эй, бля, давайте на выход, - говорит мент нам.
Я толкаю Геныча, тот нехотя поднимает голову.
- Быстрее, суки, - рычит мент, - пришли за вами.
Нас ведут по коридору. Мимо проходят менты в серой форме, похожие на засохшую сперму. Ненавижу
Мы входим в какую-то комнату, такую же серую, как и все вокруг. Там сидит еще один спермообразный мент. Рядом Танька.
Мент смотрит в протокол, потом на нас.
- Ну что, граждане хулиганы? Будем исправляться?
– мент ехидно улыбается, обращаясь к нам обоим одновременно.
Сразу видно, что сеструха отвалила ему на лапу бабла. Иначе он не стал бы так с нами разговаривать. Мы молчим. Геныч, наверное, думает о героине. Я о том, как меня угораздило вмазаться в эту говеную тему с похоронами. Надо сваливать.
- Понимаю, что у вас несчастье, но вести себя надо подобающе, - мент продолжает лыбиться, - нехорошо сестру расстраивать, - он кивает на Таньку. Я б его замочил.
Мент смягчается, говорит почти отеческим голосом. Словно решил занять вакантное место безвременно оставившего нас родителя.
- Ладно, на первый раз мы вас прощаем, так что можете быть свободны, - бля, меньше всего я хотел получать подачки от тебя, ментовская сука.
Он поворачивается к Таньке:
- Можете забирать их.
Она встает и глухо говорит:
- Идем, - и направляется к выходу. Мы за ней.
- Да и еще… - окликает нас мент. Поворачивается только сестра. – Соболезную…
«Пошел ты в жопу», – думаю про себя я. Вместе со своими ментовскими соболезнованиями.
Мы выходим из ментовки во все тот же серый, холодный дождь. Сестра говорит нам:
- Отца похоронили…
Я молчу. Похоронили и ладно. Мы идем дальше. Мимо кадрами непрекращающегося черно-белого фильма плывет мокрая аллея. Пусто.
Я останавливаюсь у ларька, Танька с Генычем идут дальше. Мне нужно купить сигареты.
Они удаляются. Я беру пачку из рук хмурой продавщицы, расплачиваюсь и, на ходу доставая сигарету, принимаюсь догонять брата с сестрой.
Закуриваю. Таня и Геныч плывут впереди, словно две каравеллы. По серому морю дождя. Они прекрасны. «И все-таки у нас дружная семья», - думаю я.
Свинья
Он был Свиньей. Самой что ни на есть, точно говорю. Свиньей от головы и до ног, под мышками и в паху; Свиньей он и родился.
Такого ублюдка надо было еще поискать. Из всех отморозков, каких я знал, он был самым отмороженным. И он мог по праву этим гордиться.
Подонком он был еще с детства: на его счету значились семь задушенных собак и свыше десятка сожженных кошек; голубей и прочих
В школе Свинья был самым тупым из всех, что, однако, с лихвой окупалось природной физической силой. Его три раза оставляли на второй год и, если бы не гуманизм отечественной образовательной системы, непременно выгнали бы совсем, потому что Свинья был не только необучаем, но еще и неуправляем. Он всячески издевался над своими одноклассниками, нередко избивая иных до полусмерти.
Однажды один из них задолжал ему денег, и тогда Свинья, не долго думая, опустил его головой в унитаз школьного сортира и спускал воду так долго, что бедняга чуть было не захлебнулся. Свинье все всегда сходило с рук.
Когда его кое-как выпустили из школы, многие, если не все, вздохнули с облегчением. Свинью не любил никто.
Из ПТУ его исключили уже через три месяца после поступления. Он так избил мастера, что тот несколько недель потом провалялся в больнице. Уголовного дела, правда, так и не завели. Свинье везло всегда.
Честно вам скажу, иметь дела со Свиньей было просто опасно. Этот парень был невменяем, он мог стоять с чашкой горячего чая в руке, смотреть на вас и улыбаться, а потом внезапно плеснуть его вам в лицо. Такое бывало.
Однако он был незаменим, если дело доходило до драки. В том случае, если вам удалось склонить Свинью на свою сторону, конечно же. Подойти тогда к нему было невозможно. Свинья был ужасен в ярости.
Он никогда нигде не работал. Но деньги у него водились всегда. Спросите как?
Все очень просто. Неужели вас ни разу не опускали на бабки или на мобильник где-нибудь в темном переулке или же не вырывали из рук сумочку, предварительно слегка стукнув бейсбольной битой по голове? Бывало такое? Так вот, скорее всего, это как раз и был Свинья. Свинья умел зарабатывать деньги, не работая. Свинья не останавливался ни перед чем.
Понятий чести и долга для него не существовало. Он мог запросто кинуть человека, который считал его своим другом, для него это было обычным делом. Свинья был свиньей во всем.
В тот день он как обычно проснулся с больной от перепоя башкой. Сильно хотелось пить и есть. Мать, а жил он с одной матерью – папаша его давно окочурился в зоне – ушла на работу, ничего не приготовив ему пожрать. Она уже давно не готовила ему жратву, он и ее успел допечь. Матерясь, Свинья пошел в сортир. Посрал, попил воды из-под крана и начал думать, что делать. Мыслей не было никаких.
Тогда он открыл свой бумажник, но денег в нем не оказалось – все деньги он пропил еще вчера. Потерпев фиаско и тут, Свинья принялся соображать, где хранит свои деньги мать. Однако ни в одном предполагаемом месте денег не оказалось: мать уже давно знала, чего можно ждать от своего сынка, а потому прятала деньги надежно.