Живое божество
Шрифт:
– Начните с замужних, сэр, – предложил он. Ходвайн усмехнулся:
– Так он считает, что с ними иметь дело безопаснее? Что ж, через девять месяцев у нас будут неоспоримые доказательства.
– Совершенно верно, сэр, – улыбнулся Хардграа. Центурион вообще редко улыбался, а скалить зубы перед этим жалким подобием офицера ему и совсем не хотелось. Ходвайн, судя по всему, заметил эту искусственную улыбку и нахмурился.
– Что вас так развеселило?
– Ничего, сэр… Я просто вспомнил нечто такое, о чем говорил
Глупое лицо Ходвайна, и без того розовое от жары, теперь побагровело.
– Сплетни, сэр, базарные сплетни. Не обращайте внимания. Я думаю, что донесению жреца… то есть жрицы… можно верить.
Казалось, трибун ничего не слышит. Среди аристократов он был весьма незначительной фигурой, всего лишь сыном какого-то барона. По собственному опыту Хардграа знал, что чем знатнее аристократ, тем проще с ним общаться. И ярким примером тому был Шанди.
Хардграа любил напоминать времена, когда тот был еще наследным принцем. Шанди безупречно исполнял офицерский долг и обладал превосходным характером. Но мелкие аристократы, вроде трибуна Ходвайна, чрезмерно гордятся своим происхождением и слишком много внимания уделяют манерам, этикету и светскому лоску. Впрочем, и эти качества можно использовать.
– Я хочу знать, в чем причина твоей глупой улыбки! – закричал Ходвайн.
– Да ничего особенного, сэр.
– Отвечай мне! Я приказываю! – Трибун так надрывался, что вены вздулись у него на шее.
– Слушаюсь. Ило не раз хвастался, что… что переспал с женами всех офицеров легиона. Правда, жены нескольких офицеров жили за пределами Гаазы…
– Этот ублюдок врет!
– Совершенно верно, сэр, – ответил Хардграа, отлично зная, что Ило зря говорить не будет. – Думаю, что больше всего нам следует доверять сообщению матушки Иффини.
Ходвайн облизал губы и провел рукой по мокрым от пота волосам. Его взгляд все еще оставался безумным.
– Почему? – резко спросил он.
– По нескольким причинам, сэр. Во-первых, нам понадобится содействие епископа, чтобы поговорить с матушкой Иффини. Во-вторых, священники редко лгут. В-третьих, матушка Иффини слышала имя ребенка.
– И как же звали девочку?
– Майа, сэр.
Даже этот тупица понял намек.
– Значит, ее полное имя – Уомайа или что-нибудь вроде этого?
– Допустим, женщина, которую увез Ило, скрывается под именем новой императрицы, но было бы нелепо представить, что она выбрала для дочери имя… наследницы престола, не так ли? – хмуро спросил трибун. Лицо его стало бледным, как у етуна. – Напомните, центурион, кто муж этой женщины?
– Мне запретили говорить об этом, сэр. Нет сомнений, что может разразиться большой скандал, иначе император не был бы так встревожен.
– А что, если… если эта девочка – наследница престола?
Хардграа пожал плечами:
– Ничего не могу сказать, сэр.
Трибун Ходвайн схватил бокал,
– Что я должен сделать?
Так-то лучше!
– Судя по донесениям, разыскиваемый направляется на восток. Он избегает встреч с военными, и поэтому, вероятно, не знает, что XIV легион перевели в другое место, а часть XII легиона отправлена в Энгот.
Глаза Хардграа встретились с тусклым взглядом трибуна, и центурион решил, что больше не нужно терять время на объяснения.
– Прежде всего утроить охрану перевалов – на каждый сторожевой пост отправить манипулу, и чтобы хоть один легионер постоянно нес караул, ибо никто не может отрицать, что знает Ило в лицо. И еще нужно как следует проверять все корабли.
– Но у нас слишком мало солдат. И я не представляю, как получить пополнение из других когорт, если…
– Может, мне попросить легата Эфилина назначить кого-нибудь другого, сэр?
– Нет! В этом нет необходимости, центурион. Я сам поговорю с ним. Что еще?
– Назначить награду.
– Сколько?
– Тысячу империалов. Если пообещаем больше, нас завалят фальшивыми показаниями.
– Просить у казны такие деньги – все равно что сдирать шкуру с ежа, – усмехнулся Ходвайн. – Мой отец… Я мог бы ссудить такую сумму.
Обычно тусклые глаза Хардграа хитро заблестели.
– Вы поступите очень благородно, трибун. Я сообщу об этом его величеству.
Ходвайн заметно повеселел:
– Что-нибудь еще?
Хардграа встал и направился к шпалере.
– Кто-то предупредил разыскиваемого, – ответил он, шагая к калитке.
Ходвайн собирался было возразить, но передумал – если он станет спорить с центурионом, от лужайки не останется и следа.
– Я думаю, в этом виноват гонец, отправленный к Западному перевалу. Разыскиваемый почему-то свернул с дороги.
– Как вы хотите наказать виновного?
– Он должен получить семьдесят ударов плетью.
– Запороть его насмерть? Но это понизит боевой дух солдат!
Хардграа остановился рядом со стулом, на котором сидел Ходвайн, и уставился на трибуна с презрением, которое до сих пор скрывал.
– Я не в игрушки играю, сэр! Император тоже не намерен забавляться! Так что легионерам, настроенным весьма несерьезно, нужно преподать хороший урок!
Ходвайна задел резкий тон центуриона, однако возразить он не решился.
– Тогда пусть этот солдат будет наказан здесь, в Гаазе, в присутствии всего легиона. Нужно объявить о причине наказания?
– Лишь в общих чертах: наказан за нарушение долга. И ни в коем случае не упоминать об Ило… – Хардграа почувствовал, как его ногти впиваются в ладони. – Если Ило отправился на восток, нам понадобятся еще две когорты. Не следует привлекать внимания к ребенку, но, как вы догадываетесь, сэр, эта девочка очень важна для нас.