ЖИВОЕ ЗОЛОТО
Шрифт:
– Ну и воняет же здесь, - сказал Мак-Кью.
– В Омдурмане еще хуже, - откликнулся ван Хаарнин.
– Да, я знаю.
Они пошли дальше. Они были иностранцами, а значит - богачами, а значит - объектом презрения, зависти и всяческих просьб. Ничто не могло избавить их от подобного отношения и ничто не могло удержать лавочников и уличных торговцев от попыток продать им местные грубые медные изделия, каирские пластмассовые бусы, деревянные статуэтки из Джибути, дамасские верблюжьи попоны, персидские ковры из Александрии, филигрань из Триполи и местные украшения из белесого серебра - не очень чистого,
Это было бы возможно в Омдурмане или в Каире. Но Эль-Фашер был слишком маленьким и слишком провинциальным городом, чтобы местные жители могли позволить двум невозмутимым иностранцам пройти мимо и даже не попытались им при этом что-нибудь продать.
– Ну и дыра, - проворчал Мак-Кью.
– Да, скверное место, - согласился ван Хаарнин. Они остановились у внешнего края базара, рядом с полицейским участком и административными зданиями, не пытаясь зайти глубже. Они знали, что внутренние улочки выглядят точно так же, как и внешние - узкие, извилистые, заполненные алчностью, истощением, лживостью и болезнями. Они повидали достаточно и уже успели переработать опыт, превратив его в воспоминания. Они рассматривали базар, не обращая внимания на толпу, и переговаривались так, словно, кроме них, здесь больше никого не было.
– Конечно, я могу ошибаться, - сказал ван Хаарнин, - но мне кажется, мы с вами встречались на какой-то вечеринке в Кейптауне.
– Вполне возможно, - ответил Мак-Кью.
– Я был в Кейптауне месяц назад. Но я не помню никаких вечеринок.
– Ну, возможно, мы виделись при других обстоятельствах, - сказал ван Хаарнин.
– Я много путешествовал по Южной Африке.
– Вы там живете?
– Нет. Я живу в Голландии, в Роттердаме. Но у меня есть деловые интересы в Южной Африке. Может, мы встречались в Йоханнесбурге?
– Возможно.
– Или в Кимберли?
– Может быть, - сказал Мак-Кью.
– Я провел там несколько дней.
– Очаровательное место, - проронил ван Хаарнин.
– Вы видели алмазные поля'? Что вы о них думаете?
– Прекрасный памятник нездоровой экономике, - заявил Мак-Кью.
– Вам не нравится Южная Африка?
– Почему же? Прекрасная страна.
– Вот теперь я действительно уверен, что она вам не нравится. Вы либерал? Вас беспокоит апартеид?
Инженер пристально посмотрел на ван Хаарнина.
– Я не собираюсь спорить по этому поводу. Могу только сказать, что не люблю, когда красивая страна загоняет себя в кровавую баню.
– Все заканчивается кровавой баней, - сказал ван Хаарнин.
– Вопрос лишь в том, чья кровь прольется.
– Превосходный взгляд на вещи, - хмыкнул Мак-Кью.
–
Прежде чем Мак-Кью успел что-либо ответить, кто-то дернул его за рукав.
– Сэр, - произнес этот кто-то по-английски, - пожалуйста, сэр, очень важно.
Неизвестный оказался парнем, одетым в униформу посыльного из отеля "Белый Нил".
– В чем дело?
– спросил инженер.
– Вам телеграмма, сэр. Требуют немедленно ответить. Управляющий приказал найти вас.
– Телеграмма?
– переспросил Мак-Кью.
– Отлично, давайте сюда.
– Она в отеле, сэр. Телеграмма не оплачена, за нее должны заплатить вы.
– От кого она?
– Управляющий не сказал. Он просто сказал, что пришла важная телеграмма для американского инженера по имени Мак-Кью. Она не оплачена.
– Кому могло взбрести в голову отправлять телеграмму сюда?
– раздраженно спросил Мак-Кью.
– Вы точно не знаете, от кого она?
– Не знаю, сэр. Знаю только, что пришла телеграмма, очень важная, неоплаченная. Я взял для вас такси, сэр, только вам нужно будет за него заплатить.
На одной из примыкавших к базару улочек, почти перегородив ее, стоял большой черный "Ситроен". Мак-Кью посмотрел на машину, потом на посыльного.
– Откуда отправлена телеграмма?
– спросил он.
– Я не знаю. Телеграмма в отеле.
– Может, это от вашей компании?
– спросил ван Хаарнин.
– Вполне возможно. А может, от президента Соединенных Штатов. Хотел бы я знать, кому и за каким чертом понадобилось искать меня в этой дыре?
– Вы поедете со мной на такси?
– спросил посыльный.
– Поеду, поеду, - отмахнулся Мак-Кью.
– Вас подвезти?
– спросил он у ван Хаарнина.
– Я никогда не сажусь вечером в арабское такси, - сказал голландец.
– Даже в компании. Лично мне вся эта история кажется дурацкой мистификацией.
– Возможно. А может оказаться и чем-то важным.
– Лучше бы вы не садились в это такси.
– Меня они не обсчитают.
– Здесь бывает и кое-что похуже.
– Не беспокойтесь, - с усмешкой заявил Мак-Кью и похлопал себя по пиджаку.
– В их же интересах ничего не затевать.
– И все-таки я бы вам не советовал.
– Да черт побери!
– не выдержал американец.
– Я побывал в половине самых паршивых городов мира. Знаете, что я вам скажу?
– Что?
– Самым бандитским городом, с которым мне довелось столкнуться, был Сент-Луис. Я подожду вас в отеле.
– Мак-Кью повернулся к посыльному: - Давай веди, асассин доморощенный.
Ван Хаарнин понаблюдал, как инженер открыл дверцу "Ситроена", заглянул внутрь и знаком показал посыльному, чтобы тот садился первым. Потом Мак-Кью тоже сел в машину, продолжая держать правую руку за отворотом пиджака. Ван Хаарнин покачал головой и пошел дальше.
В пятидесяти футах от голландца находился полицейский участок. У входа в участок возвышались два одетых в хаки полисмена. Ван Хаарнин на мгновение остановился и о чем-то задумался, хмуро и рассеянно глядя на столпившихся вокруг него уличных торговцев. Потом он энергично тряхнул головой и принялся пробиваться сквозь толпу, направляясь к полицейскому участку.