Живой товар
Шрифт:
— Так какую девочку мы продали и кому?
— Мою! Продали! Сволочи! Я вас выведу на чистую воду! Все узнают, чем вы тут занимаетесь!
Начало вышло не самое удачное.
— Можно чуть конкретнее? Кому продали, куда продали? Девочка — это ваша дочь? Или внучка?
Спросила — и тут же прикусила язык. Никогда не разучусь дразнить гусей. A-а, ну ее, орет тут…
— Вы мою дочку в этот проклятый Магомабад отправили, замуж выходить!..
— И что же?
— А там никакого мужа и нету, в публичный дом она
У меня сердце оборвалось. Сколько тут работаю, столько этой пакости жду.
Ну вот, дождалась…
— Это еще год назад случилось…
Тон изменился, сейчас на смену крику слезы пойдут.
Тетка продолжала, всхлипывая и накручивая себя:
— Ну вот, поехала она, адресочек у вас купила… Я бы ей за такие деньги тут троих нашла!
Ну и искала бы…
— А сколько до того над собой изгилялась, чтобы козлу этому угодить! Язык учила, на гимнастику бегала, на хе… хореографию…
Ага, это точно наш кадр, только мы во всем нашем богоспасаемом городе столько услуг оказываем.
— Ведь говорила же я ей, говорила — не дури! На черта он тебе сдался, этот Исмаил, одно имя чего стоит! Теперь-то понятно, зачем ему это все от нее нужно было — и язык, и фигура, и жейпинг, прости Господи, и танцы эти похабные…
— Шейпинг, — поправила я машинально. А насчет танцев — в прошлом веке и вальс считался неприличным. Темпора мутантур.
— Я и говорю, жейпинг! Ну старалась девочка, ну занималась — ей бы в школе так заниматься, одних денег сколько угробила…
Да, некоторые наши инструкторы несусветные цены заламывают, а мы еще свой процент накручиваем…
— Вот, училась она, значит, училась. Потом оформила документы и уехала.
— И что, ни разу за целый год не написала?
— Ну да, стала бы я дожидаться год! Нет, она у меня девочка хорошая. Она мне эти ваши мейлы посылала… Посылочки иногда.
«Мейлы» — это значит, что отправляла девочка сообщения электронной почтой, а мамочка их получала. Ничего себе! Это, конечно, у нас услуга недорогая, но чтобы целый год… Мамочка не из бедных, значит, не так сильно дочка своим отъездом ее бюджет подкосила!
— А вы что же — не волновались совсем? Ведь виза-то у нее всего на три месяца была?
Нервы у мамочки, видать, стальные. Уехала дочка на чуть-чуть — и застряла… Тут никакие письма не помогут! Мою бы маму, не дай Бог, на твое место — та бы уже горы своротила, из-под земли меня бы достала! А эта только сейчас психовать начала. С чего вдруг?
— А что ж мне волноваться? Она ж писала, что жених серьезный попался, захотел, чтобы она с семьей познакомилась, с обычаями ихними. И все оплачивал, как порядочный, — она ж домой какие подарки посылала!
— Какие?
— Куртку кожаную! И обувь мне! И всякое…
— Да, хорошие подарки.
— Я и говорю — хорошая она у меня…
Это уметь надо — слезы ручьем, а она еще и говорит.
Как только у наших клиенток дела налаживаются, мы сразу теряем с ними связь. Если плохо, они нас с Юлькой часами осаждают, на жизнь жалуются… А как дело на лад идет — все, нет их. Иногда только известия какие-то стороной доходят.
Смотрю я на собеседницу свою — она уже вся обрыдалась: помада до уха размазана, по щекам черные слезы текут. Ей бы не сок, а валерьянку… Хорошо, хоть орать перестала.
— А вы — такую хорошую, добрую — продали!
Ну вот, накаркала.
— Да куда продали-то? — теперь уже я заорала.
Короче, сквозь визги и рыдания сумела я разобрать, что «девочка» уехала к жениху в страну Махден, город Магомабад, а жених этот ни на ком вовсе и не собирался жениться никогда, а просто по дешевке добыл экзотическую северную красавицу-блондинку для своего непотребного заведения.
И вот эта чудо-девочка целый год там торчала, а потом все же исхитрилась сбежать — и добежала, умница, прямо до посольства, домой к маме проситься.
Кстати, а мама-то опять чуть поуспокоилась, можно дальше расспрашивать.
— А как вы узнали?
— Так позвонила же она, сегодня в час дня дозвонилась! Ничего, вы мне за горе мое заплатите! И за честь ее поруганную тоже! Кому она теперь такая нужна, всю жизнь девочке поломали, счастье еще, что живая, ничего, я из вас денежки вытрясу, сами натворили делов, сами и расхлебывайте!
Ну, это мы еще подумаем, а пока что надо ее чуть утихомирить, а то эта дамочка нам, пожалуй, натворит делов, по всему городу раззвонит, всю клиентуру распугает. Вовсе нам такой скандал не нужен…
— Найдется наша вина — заплатим. Пока не о том речь, сейчас надо ее домой вернуть поскорее, вот тут мы поможем — и связями, и деньгами.
— Знаю я ваши связи! Нет уж, я свою кровиночку сама вызволю и верну, а вы мне, сволочи, за беду мою, за слезы, за все, до последней слезиночки!..
Ну, положим, платить нам пока что не за что. Девочка твоя в анкетке два раза расписывалась — один раз, что сама тут все написала, а второй — что прочитала текст в рамочке:
«Фирма IFC не несет ответственности за добросовестность лиц, предоставляющих о себе информацию».
И заявление на выезд твоя кровиночка сама подписывала, и билеты покупала тоже сама, и с арапом своим переписывалась… Не мы ее к нему выперли — сама уехала в этот бордель махденский…
Ладно, все это — потом, сейчас все-таки надо хоть что-то конкретное узнать.
— Простите, вы даже имя и фамилию своей девочки не назвали и сами не представились…
— Буду я еще всякой сучке представляться!