Живу тобой одной
Шрифт:
– Ну, рабочий человек, – произнесла Люси, когда родители ушли, – хочешь поучиться танцевать шимми?
Она медленно, чувственным движением повела пышными бедрами. Хэм ощутил дрожь внизу живота. Ему не терпелось закончить игру, начатую четыре года назад.
– Или, может, чарльстон тебе больше подходит?
– Я попробую.
Во рту и в горле у него внезапно пересохло, так что слова прозвучали каким-то хриплым лаем:
– У-у-ух ты!
Люси высоко взмахнула ногой, показав ему краешек трусов. Со скрежетом поставила иглу на крутящийся
– Ты, в самом деле, хочешь научиться танцевать?
Карие глаза, не отрываясь смотрели на него. Те же глаза, что и тогда, в яблоневом саду, – настороженные и в то же время вызывающие, всезнающие.
– Ну… в общем, да.
Она засмеялась, и он почувствовал себя слишком молодым, неловким и неумелым. Казалось, она во всем превосходит его.
– Долго же ты ждал, Хэм. Целых четыре года…
Неуверенный в том, что правильно понял ее, Хэм уклонился от ответа.
– Твоя мать пригласила меня на ужин.
– Не понимаю, с чего бы это. Меня же не пригласили на свадьбу твоего отца.
У Хэма загорелось лицо.
– Там, кроме меня, молодых никого не было.
– Тебе удалось поцеловать невесту?
Ему стало еще жарче.
– Говорю тебе, это была не обычная свадьба.
– Могу себе представить. Твоя мачеха – еще совсем молодая девушка. Наверное, не намного старше нас с тобой.
– Ей девятнадцать, – кивнул Хэм.
– И хорошенькая.
– Наверное. Я как-то не заметил.
– Нет, вы только послушайте! Он не заметил! – Люси засмеялась, словно услышав остроумную шутку. – Она уже пять месяцев живет в вашем доме. Готова поспорить, ты много чего успел заметить. А уж твой отец тем более. Натаниэль Найт, похоже, мужчина хоть куда, если ему удалось заполучить такую молоденькую девушку в жены.
Хэм чувствовал все большую неловкость от разговора. Ему почему-то стало стыдно за отца, Келли и за себя самого.
– Мы вроде собирались танцевать…
Девушку его смущение явно забавляло.
– Давай, если хочешь.
Через пять минут обоим стало ясно, что у Хэма нет склонности ни к шимми, ни к каким другим быстрым танцам, вошедшим в моду в начале двадцатых годов.
– Давай попробуем что-нибудь помедленнее, например тустеп, – предложила Люси. – В детстве мне казалось, что у тебя самые большие ноги в мире. – Она поморщилась. – Похоже, я не ошиблась.
Она подняла ногу и потерла ступню.
– Извини. Я такой неловкий. Если тебе еще не надоело, я бы попробовал тустеп или вальс.
– Вальс?! – Люси смотрела на него как на сумасшедшего. – Да кто сейчас танцует вальс! Старики вроде наших отцов. – Глаза ее внезапно вспыхнули хитрым блеском. – Хотя к твоему отцу это, пожалуй, не относится. Он ведет себя как молодой.
Повернувшись к нему спиной, она меняла пластинку.
– Хэм, ее надо завести. Ручка вон там, с той стороны.
Хэм обошел ее сзади и остановился. Ручка находилась в углу между виктролой и стеной. Люси, наклонившаяся к виктроле,
– Ну что же ты, Хэм? Мне надо сменить иглу, а ты можешь пока заводить, чтобы сэкономить время.
Хэм перегнулся через девушку, дотянулся до ручки, начал ее поворачивать. При каждом движении тело его соприкасалось с телом Люси, и каждое такое прикосновение дразнило дремавшего в нем зверя. Возбуждение становилось все сильнее. Его уже невозможно было ни скрыть, ни подавить. Сердце бешено колотилось.
Господи! Сейчас она обернется и все увидит! Он же не может танцевать в таком состоянии!
В мозгу его возник образ потрясенного мальчишки, со всех ног бегущего по яблоневой аллее. А дальше все свершилось будто помимо него. Люси внезапно прислонилась к нему – он не мог сказать, намеренно или нет. Ее пышные, мягкие ягодицы, тепло которых чувствовалось даже сквозь платье, крепко прижались к его напряженному телу. Все запреты внезапно растворились в жарком лихорадочном пламени.
– Люси! – прошептал он ей в самое ухо.
Нащупал руками ее грудь, крепко прижал девушку к себе.
Она выпрямилась и взглянула на него через плечо. Выражение ее лица поразило его. Он надеялся увидеть совсем другое. Лицо ее выражало потрясение, гнев, отвращение! Во всяком случае, она, по-видимому, очень старалась, чтобы оно выражало именно эти чувства.
– Хэм Найт! Прекрати сейчас же! Что это с тобой?
Упершись руками ему в грудь, она резко рванулась и оттолкнула его.
Хэм почувствовал еще больший испуг и смущение, чем тогда, в яблоневом саду.
– Но… я… я подумал… Люси, помнишь, четыре года назад… когда мы еще были детьми… Ты не помнишь?
Люси с силой ударила его по лицу – так, что из глаз брызнули слезы.
– Люси!..
– Ты грязный мальчишка! – прошипела она, как дикая кошка, угрожающе подняв к самому его лицу пальцы с длинными ногтями.
Руки Хэма безвольно опустились. Он закрыл глаза, не в силах смотреть на нее.
– Прости меня, Люси…
В голосе ее зазвучали торжествующие нотки.
– Может, новобрачная вдохновляет тебя на такие игры?
Не говоря ни слова, Хэм прошел в прихожую, надел пальто, вышел на крыльцо. Люси следовала за ним. На улице шел легкий снежок.
– Думаешь о ней и трешься в это время об меня. Ты просто грязный мальчишка, Хэм Найт. Ты не мужчина и никогда не станешь мужчиной.
Когда он скрылся в темноте, Люси вошла в дом, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. На губах ее заиграла довольная усмешка.
Помнит ли она тот день в саду! Он еще смеет спрашивать! Прошло четыре года, прежде чем он соизволил снова взглянуть на нее. Могущественные, высокомерные Найты! Считают себя выше всех остальных. Конечно, дочка мастера для них – удобная подстилка. Четыре года она ждала возможности отомстить. И что же?.. Внезапно наступило прозрение. Она же ничего не получила! Люси прижала кулаки к глазам и заплакала.