Живые и взрослые
Шрифт:
Лежа на краю крыши, Гоша видит, как приближаются Марина и Ника. Марина широкими шагами идет впереди, Ника за ней едва поспевает. Вот они скрываются в лабиринте гаражей.
Стараясь не шуметь, Гоша по крышам пробирается к «внутреннему дворику», потом заглядывает внутрь: что за черт, Марины нигде нет! Ника растерянно стоит посреди вытоптанной площадки, испуганно озираясь по сторонам.
— Левка, — шепчет Гоша, — ты не знаешь, куда Марина делась?
— Нет, не знаю, — отвечает Лева, — ты же велел мне не высовываться. Я вот лежу и жду
— Что за фигня, — бурчит Гоша, — куда она запропастилась?
Вадик и его пятнашки как раз подходят к гаражам. Бойцы выбирают снаряды для первого броска.
— Без сигнала не стрелять, — шепчет Гоша, чувствуя себя настоящим командиром, этаким Ардом Алуриным с его верными семнадцатью бойцами. Шепотом он отдает приказы: — Не высовываться! Ждать команды! Всем лежать тихо! Тихо, я говорю! Кто это там грохочет? Сказано же было — лежать!
В самом деле — по крышам прямо к ним несется еще один человек.
— Привет, вот и я, — говорит Марина.
— Как ты сюда попала? — спрашивает Гоша.
— Через заднюю дверь гаража, — объясняет девочка, — это гараж Николая Ивановича, папиного знакомого. Я взяла у него ключи, сказала: не хочу лыжи в школе оставлять, у него спрячу. Он зимой все равно машиной не пользуется — ну, я вчера заранее дверь открыла, а когда Ника отвернулась — пролезла туда, через переднюю дверь вышла… и вот я здесь!
— Ты — здесь, а Ника — там? — почти кричит Лева. — Они же сейчас прибьют ее!
— Не прибьют, — отвечает Гоша и шепотом командует: — Открываем огонь на счет «три». Прикрывайте меня и не попадите в девочку!
Гоша встает и с разбега — раз, два, три! — прыгает прямо во «внутренний дворик». В тот же миг град ледышек и снежков обрушивается на пятнашек.
Гоша хватает Нику за плечи, прикрывая от метательных снарядов, летящих со всех сторон. Девочка брыкается, но Гоше удается затащить ее в дальний угол. Пытаясь выбраться из ловушки, пятнашки бегут к выходу, но, отталкивая друг друга от узкого прохода, еще плотнее сбиваются в кучу — отличную мишень для обстрела!
У выхода из лабиринта разгромленный отряд Вадика поджидает Марина и Лева.
— Ну что, Вадик, — кричит Марина, — ты все понял? Ты хорошо запомнил моих друзей, правда? Их самих, их младших братьев и сестер, домашних животных, если они у них есть, всех-всех-всех? Я тебя спрашиваю, Вадик: ты хорошенько запомнил?
На Вадика жалко смотреть: куртка разорвана, губа разбита, под глазом наливается фиолетовым огромный синяк. Он кивает и бурчит себе под нос:
— Ничего, мы еще встретимся.
Нападающие торжествующе кричат, пятнашки орут от ужаса и боли, Гоша тащит Нику в безопасный угол, девочка ничего не понимает. Все происходит слишком стремительно, слишком быстро, словно она не успевает за собственной жизнью, как когда-то — за папой, как сегодня — за Мариной.
Вжавшись в угол, Ника видит: ее недавние гонители сбились в кучу, словно стадо баранов, а неведомо откуда появившийся
— Спасибо, — говорит Ника.
— Чего? — переспрашивает Гоша.
— Спасибо тебе, — повторяет Ника, — ты же меня спас.
— Я? — удивляется Гоша. — Я тут ни при чем. Это Марина всё… — Тут он замирает на секунду и, смутившись, добавляет. — Ну неважно. Я потом расскажу.
Пятнашки уже покинули «внутренний дворик», оставив на утоптанном снегу несколько варежек и одну вязаную шапку.
— Пошли, — говорит Гоша, — разберемся, чего там происходит.
Ника снова протискивается через узкий лаз — не одна куртка порвалась здесь сегодня! — следом за Гошей возвращается лабиринтом. Она пытается вспомнить древний миф о лабиринте, герое, чудовище и дочери местного царя. Герой — это, конечно, Гоша. Она, наверное, дочь царя. А чудовище? Чудовище — это все остальные: ее бывшие одноклассники, Оля, ее подруги, Лева, Марина… Только она никудышная дочь царя — герою от нее никакой помощи.
Ника идет следом за Гошей и думает, что мифы ведь были придуманы еще до Проведения Границ и, значит, еще в те времена, когда Граница была прозрачной, мертвые могли свободно приходить к живым, а живые — к мертвым. Наверное, думает она, это была совсем другая жизнь. Наверное, тогда люди совсем иначе относились к смерти. Не как к вечной разлуке, а как к путешествию, что ли. Жил в одной стране, уехал в другую, захотел — вернулся, не захотел — остался, а твои друзья приезжают в гости к тебе.
Может быть, Проведение Границ — это вовсе не так здорово, как все говорят?
А как же тогда Великая война, зомби, ромерос, фульчи и упыри?
Она не успевает додумать эту мысль — Гоша выводит ее из лабиринта.
На утоптанной площадке перед гаражами теснятся ее одноклассники, старые и нынешние, стоят еще какие-то ребята. В метре от нее стоит Вадик, куртка разорвана, губа разбита, руки трясутся. «Сполна получил», — злорадно думает Ника — но в этот момент Гоша бежит к Вадику: «Это тебе за Леву!» — и с криком хэ! с разворота бьет его ногой.
Это очень красивый удар. Раньше такие удары Ника видела только в кино. У нее даже сердце замирает — и в этот момент ей совсем не важно, кого и зачем бьет Гоша. Нике просто нравится картинка — мальчик в прыжке, одна нога согнута, другая вытянута в сокрушительном ударе.
— Эй, пацан, покажи класс! — кричит кто-то.
Вадик падает. Гоша подбегает к нему и наносит еще несколько ударов.
— Так его, так! — неожиданно для себя кричит Ника и замечает удивленный взгляд Левы.
«Что этот предатель делает здесь?» — думает она и вдруг слышит позабытый знакомый голос: