Живые люди
Шрифт:
Сама Таточка в свои пять лет выглядела на семь, потом в восемнадцать она будет выглядеть на двадцать пять, пока не стукнет шестьдесят и она будет выглядеть глубокой старухой – такой и останется в его памяти уже – как на последнем своем фото.
Рогова влетела в комитет комсомола, словно выстреленная из пушки. А зарядили ее в деканате, когда руководство узнало, какое подрывное мероприятие готовится ко Дню Сталинской конституции. Конечно, на самом деле это Тамаре по секрету сказала секретарь Зоя. Такая
– Ужас, – невнятно нашептывала она куда-то за шкирку Роговой, – ужас, кошмар, всех выгонят и меня в первую очередь…
Когда Тамара влетела в комнату комитета комсомола, Артур стоял на плечах могучего Никиты, изображая памятник с протянутой рукой, очень похожий на артиста Щукина из фильма «Ленин в Октябре».
Берта, Ирина и Леша хохотали. Артур был растерян и горд, он не знал за собой таких талантов. Наполеон был хором отставлен и, к ужасу Артура, заменен более близким историческим персонажем. Лариса мрачно сидела в углу, ей совсем не нравилась эта компания. И текст Леши, который она держала в руках, тоже.
– Прекратить, – гаркнула Рогова, – немедленно.
Артур пошатнулся, но устоял.
Берта возмутилась:
– Вы нам мешаете!
Ирина сказала жестко:
– Выйдите за дверь.
Еле переведя дыхание, Тамара с трудом проговорила:
– Вы что… вы с ума сошли… Да вы знаете… Там такое про вас говорят…
Леша подошел к ней и ласково погладил по голове:
– Успокойся, дорогая! Лучше помоги нам.
– В чем? – вылупила глаза Рогова. – В антисоветских настроениях?
– Где ты их видишь, – спросил Леша, оглянулся и даже посмотрел под стол, – где?
– Прекрати фиглярничать, – крикнула Рогова, бросилась к Ларисе и вырвала из ее рук текст.
Артур неловко слез с плеч Никиты и надел очки. Ребята притихли. Тревога была ненадуманная. Явно кто-то стукнул, но кто? Тамара судорожно листала страницы.
– Ну что, наш цензор, – нежно спросил Леша, – нашла крамолу?
– Пока нет. Но придраться можно.
– К чему? – завопили все, кроме Ларисы.
– Ну хотя бы к Артуру. Кого он изображал?
– Ефрем Тимофеевича.
– Кого?
– Физрука. А ты думала кого? – простодушно спросил Леша.
Тамара опустилась на стул в изнеможении. Все смотрели на нее с большим вниманием.
– Ребята, не надо никого изображать, пожалуйста… Люди всегда обижаются. Он одинокий, лысый, несчастный, а вы его каким-то гигантом. С протянутой рукой…
– Это физрук нас на старт призывает, – быстро кинул Никита, сам гигант.
– Непохож.
– Похож, похож… Ему понравится.
– Нет, не понравится. Ребята, я вас прошу.
Берта зыркнула на Лешу и хмыкнула:
– И нечего было врываться.
Она красовалась перед Лешей и явно ему нравилась. Лариса уже заметила. Ира, напротив, подошла к Никите. Они переглянулись. Он взял ее за руку. Она поправила ему воротник рубашки. В этом было что-то интимное.
И тут дверь распахнулась. На пороге стояла тетка из деканата в сопровождении секретарши Зои. Зоя шарила глазами в поисках опасности.
– Быстро к ректору, – скомандовала тетка.
Все уныло пошли к выходу. Кроме Ларисы и Тамары.
– А вам что, особое приглашение? – жестко сказала им начальница.
И девочки присоединились к прочим.
Ректора на месте не оказалось, да он был в любом случае недосягаем, чтобы воспринимать его всерьез. Их повели к декану. Декан был опаснее и ближе.
Неприятно суетясь, секретарша Зоя аккуратно положила перед невысоким лысоватым человеком рукописные листки сценария, перечеркнутые чернильным карандашом вдоль и поперек, – это были поправки к капустнику.
– Это что такое? – раздраженно произнес декан, брезгливо разглядывая помятые листки.
– Сценарий праздничного вечера, посвященного Сталинской конституции, – неожиданно весомо и бодро отрапортовал Леша и добавил виновато: – Простите за неряшливый вид, мы немедленно перепечатаем, да, Зоя?
Вопрос застал секретаршу врасплох.
– Да, да, сейчас. Разрешите, Ермолай Евтихианович?
И она осторожно взяла листочки и понесла к своему столу с открытой и готовой к работе пишущей машинке.
Декан молчал. Все молчали. Деканатная тетка дергалась – накал возмущения немного стихал и она терялась.
Стояли под стрекот пишущей машинки долго. Зоя не зря была второгодницей, печатала она из рук вон плохо и особенно плохо разбирала почерк Леши. Когда она в пятый раз подошла к нему с вопросом, Леша взял из ее рук текст и стал диктовать. Дело пошло веселее.
Ребята не понимали, что диктует их лидер, и лица их вытягивались: ничего даже близко не было в их веселом шутливом сценарии. Декан почтительно слушал. Зоя так была занята поиском правильных букв, что тоже не обращала внимания на смысл. Берта и Ирина переглянулись. Никита слушал с молитвенным выражением лица. Артур, которого в процесс написания сценария вообще не посвящали, восхищался быстротой перемен и гладкими отточенными формулировками.
Тетка из деканата понимала, что влипла. Тамара и Лариса тихо попросили их отпустить на лекцию по истмату, и она машинально кивнула. Девочки ушли на цыпочках, дабы не мешать святому партийному таинству.
Лешка кончил диктовать настолько патетично, что декан неожиданно для себя встал. Потом Леша театральным жестом разорвал черновик и выбросил в корзину для бумаг.
– Разрешите идти? – по-военному спросила тетка из деканата и была милостиво отпущена.
– Хорошая работа, – похвалил декан. – Надеюсь, завтра не опростоволоситесь?