Живые люди
Шрифт:
Вот почему Баба Яга.
У сестры Артура – корь. Болезнь заразная. Артуру запрещено входить в маленькую комнату – теперь там живет Нюта. Ей семь лет, и она уже ходит в школу. Бабушку временно переселили к родителям в большую, на диван с клопами. Чтоб не заразилась.
Для Нюты удалось найти домработницу Марусю из деревни. Маруся спит в кухне на раскладушке, которую на ночь убирает под Нютину кровать. Марусе не платят – денег нет, но кормят и купили ей халатик и тапочки.
Маруся целыми
– Маруся, – капризно хнычет Нюта, – включи радио.
Маруся тянется к тарелке на стене и втыкает вилку в розетку. Тоскливая классическая музыка заполняет маленькую комнату.
– Опять, – хнычет девочка, – я хочу другое, другое!
– Что другое? – пугается домработница.
– Детскую передачу!
– Где же я тебе возьму? Ишь разжирела – другую подай.
– Я хочу «Угадайку-у-у»!
Артур наскоро кусочничал на кухне, сжевал несколько кусков холодной пережаренной картошки – он спешил. Услышав плач сестры, заглянул к ней и увидел несчастное рыдающее личико девочки и такое же несчастное лицо Маруси.
– Правильно делаешь, Фуська, – сказал Артур, – сейчас всем надо плакать. Ты – молоток, понимаешь текущий момент. Я пошел, – сказал он и, подумав, добавил: – Буду поздно.
Быстро выскочил из квартиры, быстро сбежал по широченной, щедро построенной еще до революции лестнице, проскочил большой подъезд, который бабушка называет вестибюлем, и, свернув направо, а не налево, как было бы ближе, заспешил к бульвару. Там на углу его ждала Лариса. Они договорились пойти вместе.
Шли переулками и проходными дворами, Артур знал каждую подворотню. Народу становилось все больше и больше, и Ларисе стало страшно. Она взмокла от слишком теплой одежды в три слоя: платье и два свитера под пальто.
– Постой, Алик, – сказала она, – не так быстро.
– Знаешь, – раздраженно ответил Артур, – иди лучше обратно.
Лариса оглянулась, но сзади давила плотная толпа, решительно настроенная лично пройти во что бы то ни стало мимо гроба великого вождя и лично убедиться, что он умер.
– Как обратно? – спросила она беспомощно.
Артур втащил ее в угловую булочную.
– Постой тут, – сказал он, – а как схлынет, пойдешь к метро.
– А ты? – испугалась Лариса.
– А я по крышам.
И слегка погладив ее по рукаву, выбрался на улицу.
На Ларису с неприязнью смотрела продавщица. Лариса смутилась и сказала:
– Голова закружилась.
– Тогда в аптеку иди, – грубо посоветовала та, но почему-то не выгнала. В булочной было пусто. Люди мимо шли не за хлебом. Все их маленькие беды слились воедино, все судьбы разом встали перед вопросом: «Что дальше?»
За три часа продавщица рассказала Ларисе всю свою жизнь, полную горестей, одинаковых для людей того послевоенного времени.
Говорила и плакала,
Когда совсем стемнело, Лариса с ней попрощалась и с бубликом в руках добралась до ближайшего метро. Оно было закрыто. Пришлось идти пешком до Стромынки. Ничего, дошла, бублик помог.
Пробравшись дворами, Артур влез по черной лестнице на крышу, там шпана – сидели играли в карты.
– Куда? – спросил заводила.
– Туда! – Артур показал в сторону Кремля.
– И чего там делать? На тухляка смотреть?
Тон Артуру не понравился. Он еле сдержался, но промолчал. Пацаны смотрели на него без интереса, прикидывая, что с него взять. Вожак вдруг оживился:
– Хочешь проведем?
– Куда?
– Куда надо.
Артур храбрился:
– Мне в Колонный зал надо!
– Ништяк. А что ты нам за это дашь?
Артур расстроился – даже пяти рублей не было.
– Очки, – оглядев его, решил вожак, – давай очки, проведем.
Шпана взроптала:
– А что нам с этих очков?
Но Артур, не дожидаясь общего решения, снял очки и протянул вожаку.
– И часы, – добавил тот, цепляя очки на нос.
Они его все-таки протащили к Колонному залу, и ему несказанно повезло пройти в скорбной толпе народа мимо великого вождя. Правда, увидеть дорогой облик, разглядеть его родные черты – без очков ему так и не удалось.
Вернувшись домой, он никому не рассказал, где был. От отца здорово попало за потерянные очки. Про часы он смолчал. Начиналось новое время.
Человек подсел к Артуру в студенческой столовой, когда суп еще был теплым. В нем было что-то неприятное: поросячьи глазки, жиденькие желтоватые волосы с ранней залысиной. Должность его была – куратор. Так его звали за глаза, а в глаза… никому не хотелось с ним встречаться.
Лариса заметила их еще из очереди и не подошла со своим подносом.
Они сидели долго, и суп давно остыл. Разговор был неприятный. Артур выглядел подавленным.
– Артур Савельевич, – с омерзительной вежливостью говорил куратор, – о вас все известно. Мы ждали, что вы сами придете к нам с повинной. Не дождались. Что же нам теперь с вами делать? Вы обманули не университет, вы обманули доверие нашего декана, когда захотели бесчестным путем стать членом нашей партии, вы – сын фактически врага народа.
– Отец подал на апелляцию.
– Прошли сроки, мой дорогой, прошли.
Куратор взял из общей хлебницы большой кусок черного и щедро намазал его горчицей, потом густо посыпал солью.
Артур наблюдал за его действиями механически, он совершенно не знал, что делать и что говорить. Куратор с аппетитом откусил от своего бутерброда и смешливо поморщился:
– Едко, однако. Я все время хотел попробовать, как вы этим питаетесь. А ведь вкусно.
Артур подобострастно кивнул.
– Ну так что делать будем?