Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда
Шрифт:
Мы перепрограммировали роботов и закрыли весь Второй уровень. После этого с детьми оставались только новейшие роботы класса лон и класса дон-двенадцать. Никто из людей или существ не мог проникнуть на Второй уровень. Мы сделали это, чтобы избежать внезапных признаков болезни у людей и их нападения на детей. Сохранение детей было приоритетной задачей для нас, и нам это удалось.
На Нижнем уровне станции находился отряд спецназовцев для сопровождения крейсеров и для охраны станции от нападения пиратов. Почти весь отряд – пятнадцать человек – оказался поражен вирусом. Твари пришли к нам наверх и уничтожили часть незаболевших. У нас началась
Твари обладали способностью очень быстро двигаться, и роботов-пятнадцатых оказалось слишком мало, чтобы оказать сопротивление. Охотились твари стаей, двигались тоже стаей и держались всегда вместе. Наиболее слабых из своих убивали и съедали. Убить их оказалось очень сложно. Мы нашли в арсенале лазерные мечи, и только с их помощью удавалось отрубать тварям головы. Мы называли пораженных вирусом чертями, мы не смогли подобрать другого названия.
Тем, кто остался здоровым, то есть нескольким десяткам уцелевших, пришлось скрыться во внутреннем круге Третьего уровня.
10 июня мы закрылись во внутреннем круге Верхнего уровня. Замки дверей нам удалось переделать на определитель ДНК, так чтобы двери срабатывали только для людей.
Очень скоро у нас не осталось ни одного робота-пятнадцатого. Твари переломали их всех. Они нападали стаей и буквально драли технику на куски. Некоторые из них погибали, но, судя по всему, у этого вида животных отсутствует инстинкт самосохранения.
Мы внимательно наблюдали друг за другом, чтобы не пропустить первые признаки заболевания. Мы уже поняли, что инфицированных следует убивать сразу, пока не произошли необратимые изменения. Никто из нас, уцелевших, не желал превратиться в агрессивную тварь. Мы составили договор, по которому обязывались усыплять тех, у кого начнутся признаки болезни. Это было тяжело, все уцелевшие были частью команды, мы много лет работали вместе и хорошо знали друг друга.
Мы не сразу пришли к мысли убивать заболевших, но другого выхода у нас не было».
Шереметьев чуть отклонился назад и сказал с внезапно вспыхнувшей горечью:
«У нас не было другого выхода! Еще одна ошибка, которую мы допустили и которая слишком дорого нам обошлась, – это то, что мы сразу же не сообщили о вирусе на Землю. Сообщение было послано только в Гильдию, которая не отреагировала должным образом. Поначалу это не казалось чем-то из ряда вон выходящим, но во время первой же стычки, когда сбежала первая партия изменившихся, мы выстрелами повредили коммуникационные платы, отвечающие за связь. Починить их мы не смогли, хотя и пытались. Что-то блокировало выход сигналов со станции. Будучи запертыми во внутреннем круге Третьего уровня станции, мы не могли попасть к поврежденным платам связи.
Мы были в безопасности в каютах Третьего уровня. Но у нас не хватало продуктов, поэтому приходилось время от времени выбираться в общие коридоры, отбиваться от стаи и добывать продукты из кладовой. Почти каждая такая вылазка стоила нам человеческих жизней.
Во время одной из таких охот мы смогли захватить пленного. Отрубили ему ноги мечом и утащили к себе. Наблюдали за ним несколько дней. Выяснили, что при температуре меньше плюс пятнадцати градусов он становится менее агрессивным, обмен веществ в его организме замедляется, он впадает в спячку. Отрубленные ноги у твари отросли за семь дней. У этих организмов поразительная способность к восстановлению и поразительная агрессивность. Пленного мы убили, мы уже не могли рисковать
Таис наклонилась к Федору и тихо сказала:
– Они тоже охотились. Вот откуда повелось это на самом деле…
Федор ничего не ответил, да и не надо было. И так все становилось на свои места, с безжалостной ясностью, с убийственной логичностью.
«Мы ждали крейсеры. Раз в два месяца приходили крейсеры с Земли, забирали продукцию и привозили продукты и вещи. 25 июня должны были прийти два крейсера. Нас осталось слишком мало, и мы не в силах были бы удержать стаю от нападения. Мы не могли позволить людям из крейсера попасть на станцию, им грозило заражение. Если будут инфицированы люди на крейсерах, зараза очень быстро охватит всю Землю.
Необходимо было связаться с Землей, обезопасить станцию. После того как мы достаточно изучили поведение тварей, мы разработали план. Мы знали, что любая вылазка опасна для жизни, и знали, что многим из нас придется дорого заплатить за этот план.
Среди тех, кто укрылся во внутреннем круге, не было ни одного случая заболевания. Вирус в крови был у каждого, но он не переходил в активную форму. Мы пытались понять почему, мы пробовали проводить определенные опыты. Вся необходимая аппаратура для этого у нас была. Выводы, которые мы сделали, могут показаться странными. Но это – единственные выводы, которые удалось сделать. Единственная зацепка.
18 июня, спустя месяц после того, как носитель вируса оказался на станции, нас осталось двадцать один человек. Двадцать один человек выживших, не погибших и не заболевших. Изменился весь командный состав, и капитан Лехонцев Владислав тоже. Только я, моя жена Лиза и старпом Игнатьев, его жена и его взрослый сын, офицер Игнатьев Сергей, – это все, кто уцелел из командного состава.
Мы пытались понять, как действует вирус, пытались исследовать его поведение в различной среде. Мы пришли к выводу, что вирус активируется при выработке определенных гормонов. Поэтому, видимо, у детей он находится в спящем состоянии и активируется только с наступлением полового созревания.
Мы также поняли, что не все подвержены действию вируса. В определенных организмах ему не хватает условий для активации. Мы анализировали и думали. Наши выводы могут показаться странными. Нас осталось мало, мы стоим на грани гибели. Мы понимаем, что столкнулись с очень страшным врагом, против которого у нас нет оружия. Все наши опыты, все наши исследования тут, на станции, не дали определенных результатов.
Но мы нашли то, что оказалось общим у всех незаболевших. В первую очередь уцелели семейные пары, отношения которых были крепкими и стойкими. Другими словами – семейные пары, где супруги любили друг друга. Мы проанализировали всех, кто изменился. И всех, кто остался. Не изменилась ни одна пара влюбленных. Все влюбленные друг в друга люди оказались невосприимчивыми к вирусу. И не изменились женщины, у которых были на Втором уровне любимые и желанные дети.
Я хорошо знал команду людей, с которыми доводилось работать. И среди нас, уцелевших, оказалась психолог станции Ирина Команская. Она немало общалась с людьми станции и знала личную информацию каждого. Уцелели матери и некоторые отцы, любящие своих детей. Другими словами, каждый, кто испытывал устаревшую, почти изжившую себя эмоцию под названием «любовь», оказался невосприимчив к вирусу. Видимо, под действием этой эмоции в организме вырабатываются вещества, блокирующие размножение вируса.